Путь Кейна
Шрифт:
Насколько боеспособна тяжелая конница ордена «Пламенеющего меча»?
Зачем церковному войску столько арбалетчиков?
Где варят лучшую сталь?
Какой толщины должен быть стеганый поддоспешник?..
И так каждый день. С Шутником разговаривать было бесполезно, а Мартина попросить заткнуться я не мог — как-никак он согласился стачать мне сапоги из шкур черных лягушек. И хоть запросил ни много ни мало — половину жалованья, мне даже в голову не пришло торговаться: любой нормальный сапожник за работу с невыделанной кожей потребовал бы в три раза больше. Вот и приходилось слушать весь этот бред.
И что я заметил — вовсе не отличавшемуся раньше особой любовью к Церкви Габриелю постоянно приходилось ее защищать. А проведший, как оказалось, в церковных гарнизонах полжизни Мартин весьма аргументированно поливал церковников грязью.
— Мир катится в бездну, — с трудом протыкая толстой иглой прочную лягушачью кожу, как-то раз заявил он. — И надо быть слепцом, чтобы не видеть этого. Скоро у Империи начнутся тяжелые времена, попомните мое слово.
— У Империи? Даже не смешно, — естественно, не согласился с ним Шутник.
— Понятно, что не смешно. И если ничего не изменится, дальше вообще грустно будет. А все отчего? — Мартин сделал еще одну дыру, отложил заготовку подметки в сторону и сам ответил на свой вопрос: — Оттого, что нет среди людей единства, слишком много нас. Нелюдям в этом отношении проще — у них даже самые упертые давно сообразили: чтобы выжить, надо сбиться в стаю. А Церковь привыкла всех на своих и чужих делить. Доделится когда-нибудь. Поодиночке нас вырежут. Это если сами друг друга в могилу не загоним.
— Бред! — уже более категорично высказался Шутник. — Да если что Империю и объединяет — так это Церковь.
— Верно, Империю объединяет. Только не надо забывать, что Империя и род людской — это разные вещи. Когда Семеро восстание устраивали, чего они добивались? Сплотить всех против нелюдей? Сохранить Империю? Хрена с два! Власти они хотели. И что в итоге вышло? Северные княжества и Худые герцогства от нас отошли? Отошли. Норлинг независимость получил? Получил. Западные острова больше не в Империи? Не в Империи. Вот как Церковь нас сплотила.
— Ну это когда было! Давай тогда вспоминать, что тыщу лет назад происходило! — обеспокоенно покосился на горцев Габриель, но те сосредоточенно пялились на игровую доску и к спору не прислушивались. — При чем здесь трудные времена?
— А при том! — отрезал Мартин и потер припухшее запястье левой руки, на котором алело родимое пятно размером с серебряный щит. — В Восточном Норлинге сейчас кто у власти? Язычники-солнцепоклонники. Островитяне на людей уже даже и не похожи. На чьей стороне они выступят? Да им проще с нелюдями, чем с Церковью, столковаться. А вампиры? А ну так они тоже в стороне не останутся? И ни эльфы, ни лесные орки старых обид не забыли. Как только запах кровь почуют, мигом мирные договоры в отхожее место спустят.
— Силы небесные! — тяжело протянул Шутник. — Островитян еще при деде Карла Бездетного за нормальных людей никто не считал. Так, глаза закрывали. И приди к власти не Церковь, а герцог Гальт — он бы всю страну кровью залил. Ну и кому от этого лучше было бы? А? — Габриель уставился на Мартина и, не дождавшись ответа, продолжил: — Да и не смогут нелюди промеж собой договориться. Никогда не смогут. Они ж друг у друга крови не меньше выпили. А про Восточный Норлинг и вовсе можно забыть — покуда он Западный под себя не подомнет, на север даже не посмотрит. Да еще с юга к ним нечисть так и лезет. Тоже головная боль. Нет, Эр-Мигул сколько угодно бряцать оружием может, с Империей он связываться не станет.
— Оно и наоборот верно: Эр-Тора нам на помощь прийти не сможет, — остался при своем мнении Мартин. — А нелюдям договариваться между собой нужды нет. Они мигом старые обиды забудут, когда от Империи кусок отхватить возможность представится. И одной искры хватит…
Фургон резко замедлил ход, и я чуть не врезался головой в борт. Снаружи кто-то три раза легонько стукнул по доскам, и мы, похватав оружие, припали к щелям. Неужто бандиты? Нет, налетчики нам время на сборы не дали бы. Здесь что-то другое.
Потеснив настороженно замершего с дротиком в руке возницу, я вылез на козлы и огляделся. А! Вот оно в чем дело — путь обозу перегородил выехавший на середину дороги рыцарь на здоровенном битюге. Доспехи его были порядком посечены, а герб на щите выгорел до полной неразличимости. Серый шерстяной плащ не мог скрыть потрепанных кожаных ремней и плохо счищенную с железных пластин ржавчину. Позади него, натягивая вожжи, пытался удержать коня на месте оруженосец, а на обочинах выстроилась дюжина плохо вооруженных слуг. Пожалуй, даже не слуг, а согнанных с полей сервов. Даром что с топорами и короткими пиками.
— Стойте! — наконец успокоив коня, крикнул оруженосец и затрубил в потрескавшийся охотничий рог. — Вы проезжаете через земли кавалера Арк-Шатли!
— И какая нам с того радость? — Развалившийся на козлах переднего фургона Руфус вовсе не казался обеспокоенным, но горцы внимательно посматривали на не столь уж далекие от дороги кусты.
Неужели на разбойников нарваться угораздило? Да нет, вряд ли. И забрало у рыцаря поднято, и в леске, через который мы только что проехали, подходящих для засады мест хватало. А в переговоры с нами разбойникам вступать незачем.
— Каждый, кто проезжает через мои земли, обязан уплатить за это пошлину, — оборвал рыцарь открывшего рот оруженосца и положил защищенную латной рукавицей ладонь на рукоять длинного меча в весьма потертых ножнах. Как по команде выстроившееся на обочине воинство поудобней перехватило оружие.
— Господин Арк-Шатли, дорога — это собственность Империи, — улыбнулся старший охранник. — Вот если бы мы спрямили путь через ваши поля…
— Да как ты смеешь, смерд?! — Рыцарь привстал на стременах и послал битюга вперед. — Закрой пасть, когда с тобой разговаривает благородный человек!