Путь кинжалов
Шрифт:
Презрение так и витало в воздухе. Презрение и ненависть. Тайренцы и кайриэнцы враждовали испокон веку, так же как тайренцы и иллианцы. Только иллианцы и кайриэнцы кое-как ладили друг с другом, хотя и между ними не обходилось без трений. В отличие от Тира и Иллиана эти два народа не разделяли реки пролитой в несчетных войнах крови, но все же для иллианцев кайриэнцы представляли собой не что иное, как чужеземное войско, которое терпели на земле Иллиана лишь потому, что оно сопровождало Ранда. Все эти люди в пузырящихся, раздуваемых ветром плащах бросали друг на друга хмурые взгляды и пытались заговорить с Рандом одновременно, но, несмотря на взаимную неприязнь, говорили по
– Ваше величество, – торопливо выпалил Грегорин, склоняясь в золоченом седле. – Прошу послать вместо вас меня или Первого Капитана Марколина. – Его круглое, встревоженное лицо обрамляла ровно подстриженная борода без усов. – Эти люди должны знать, что вы король – манифест о вашем восшествии на трон глашатаи возглашали в каждом селении, на каждом перекрестке, – но они могут не выказать должного почтения к вашей короне.
Гладко выбритый, со впалыми щеками, Марколин пристально смотрел на Ранда глубоко посаженными глазами, не позволявшими догадаться, что таится за его бесстрастным взглядом. Спутники хранили верность Короне Иллиана, а Марколин прослужил достаточно долго, чтобы помнить Тэма ал’Тора, бывшего некогда Вторым Капитаном, но как воспринимал он сына своего бывшего командира в качестве короля, оставалось известным лишь ему самому.
– Милорд Дракон, – заговорил нараспев Вейрамон, не дожидаясь, когда закончит Грегорин. Вейрамон всегда говорил нараспев и, даже трясясь в седле, выглядел так, будто шествует по коврам. Шелка, бархат и пена кружев почти скрывали его панцирь, а от седой остроконечной бородки исходил цветочный запах ароматических масел. – Милорд Дракон, этот сброд слишком ничтожен, чтобы вы занимались им лично. Пусть иллианцы сами разберутся со своим отребьем. Сгори моя душа, пусть сослужат хоть какую-то службу, а то от них не дождешься ничего, кроме пустой болтовни.
По существу, он согласился с Грегорином, но ухитрился превратить свое согласие в оскорбление. Худощавый Толмеран, рядом с которым Вейрамон выглядел тучным, хмуро кивнул. Отнюдь не глупец, к тому же не жаловавший Вейрамона, он не мог не поддержать высказывание, задевавшее достоинство Иллиана.
Семарадрид презрительно покосился на тайренцев, но, прежде чем отзвучали слова Вейрамона, обратился к Ранду:
– Их там много, раз в десять больше, чем в любой банде, встречавшейся нам до сих пор, милорд Дракон. – Его совершенно не заботило, кто король в Иллиане, и мало волновало все, касавшееся Возрожденного Дракона, но Ранд распоряжался троном Кайриэна, и Семарадрид надеялся, что этот трон достанется тому, кто последует за Драконом Возрожденным, а не тому, с кем ему придется враждовать. – Должно быть, они верны Бренду, иначе не собрались бы вместе в таком числе. Боюсь, говорить с ними – только попусту терять время, но коли вы считаете, что это нужно, позвольте мне открыто окружить их позиции, чтобы они знали, какова будет плата за неповиновение.
Росана смерила Семарадрида ледяным взглядом голубых глаз и тоже заговорила с Рандом раньше, чем умолк кайриэнец.
– Я зашла так далеко и испытала так много не ради того, чтобы увидеть вашу напрасную гибель, – резко заявила она. Резкость вовсе не говорила о глупости – Росана не уступала умом Толмерану и даже сумела попасть в совет Благородных Тира, что редко удавалось женщинам. Но в ее характере ум соседствовал с решительностью. Несмотря на доспехи, знатные женщины редко водили войска в бой, но у седла Росаны висела булава, и иногда Ранду казалось, что она не упустит случая воспользоваться оружием. – Сомневаюсь, чтобы у этих иллианцев недоставало луков, – продолжила Благородная
Марколин, поджав губы, задумчиво кивнул и лишь потом обменялся с Росаной удивленными взглядами – и того и другую поразило, что они придерживаются одного мнения с исконным врагом.
– Это мужичье не собралось бы такой большой толпой без подстрекательства, – снова встрял Вейрамон, словно не замечая Росану. Он был большим мастером не замечать тех, кого не хотел заметить. И при этом – глупцом. – Могу я предложить Лорду Дракону подумать, а не стоит ли за ними так называемый Совет Девяти?..
– Протестую, ваше величество, – прорычал Грегорин, хватаясь за рукоять меча. – Я не желаю выслушивать оскорбления этих тайренских свиней. Категорически протестую!
– На сей раз их слишком много, – гнул свое Семарадрид. – Открыто они на вас, может, и не нападут, но стоит вам повернуться к ним спиной, не преминут нанести удар. – Хмурый взгляд, обращенный на тайренцев, позволял предположить, что он имеет в виду их в не меньшей степени, чем людей на холмах. Возможно, так оно и было. – Лучше атаковать, без всяких там переговоров.
– Я спрашивал чье-то мнение? – рявкнул Ранд, и гомон мигом сменился тишиной, нарушаемой лишь хлопаньем плащей да полощущихся на ветру знамен. Обращенные к нему лица сделались на удивление невыразительными, многие посерели. Окружающие не знали, что Ранд удерживает Силу, но знали, кто он такой. Не все, что они знали о нем, было правдой, но они в это верили. – Со мной пойдешь ты, Грегорин, – продолжил он уже не столь гневным, но тем не менее твердым голосом. С ними нужна твердость! Будь сталью, или они повернут против тебя. – И ты, Марколин. Остальные остаются здесь. Дашива! Хопвил!
Едва Аша’маны подъехали к Ранду, все, кроме двух названных им иллианцев, натянули поводья и поскакали назад. Да и Грегорин с Марколином поглядывали на мужчин в черных мундирах так, словно тоже предпочли бы остаться. Помимо всего прочего, Корлан Дашива в обычной своей манере хмурился и бормотал что-то под нос. Каждый знал, что саидин рано или поздно приводит мужчину к безумию, а беспрерывно облизывающий губы и качающий головой со всклокоченными, развевающимися на ветру волосами Дашива выглядел наглядным тому подтверждением. К тому же и взгляд Эбена Хопвила, шестнадцатилетнего паренька, с лица которого еще не сошли мальчишеские прыщи, казался устремленным в никуда. Почему – знал только Ранд. Но он, во всяком случае, знал.
По приближении Аша’манов Ранд непроизвольно покачал головой, прислушиваясь, хотя прислушивался к самому себе, к тому, что пребывало внутри него. Разумеется, там была Аланна – этого не могли изменить ни Пустота, ни Сила. Из-за расстояния ощущение стало очень слабым – Ранд, как всегда, чувствовал, что она где-то на севере, что она взволнована, но сегодня к этому добавилось нечто большее, смутно напоминающее едва уловимый шепот потрясения или негодования. Должно быть, она переживала очень сильно, если острота ее чувств воспринималась даже на таком расстоянии. Может быть, скучает по нему? Ранд отбросил эту вздорную мысль – он-то по ней не скучал. Не обращать внимания на Аллану было теперь легче, чем раньше. Она оставалась, но не было голоса, призывавшего смерть на головы Аша’манов, едва те показывались на виду. Льюс Тэрин исчез. Правда, осталось чувство, будто кто-то смотрит ему в затылок, вот-вот прикоснется к лопатке. И остался хриплый, безумный смех где-то в глубинах сознания. Чей – может быть, его собственный? Нет, Льюс Тэрин должен быть там! Должен!