Путь Князя (авторский сборник)
Шрифт:
Пэрис медленно повернулся. Ники, улыбаясь, смотрел на него.
– Неужели ты думаешь, Пэрис, что обманул меня тогда, сказав, что уволок девчонку с вечеринки только потому, что тебе это показалось неординарным и неожиданным ходом? Я – апостол. И у меня есть такие возможности, которые тебе и не снились. Мои люди все это время следили за тобой. И мне прекрасно известно, что ты носился с этой девчонкой и ее матерью, как курица с яйцом! – Он картинно-сожалеющее покачал головой, что, впрочем, не заставило ни на йоту отклониться его руку, державшую разрядник. – Ты стал обычной добропорядочной грязью, Пэрис. Впрочем, – он негромко рассмеялся, – ты никогда и не принадлежал к настоящей элите. Для
– Ники, – прошептал Пэрис, – ты что?
– Ничего особенного, – снова рассмеялся тот. – Я просто выполняю свое обещание. Знаешь, я забыл тебе сказать, что в Игре, кроме Игроков, есть и Игрушка. Каковая из-за того, что мы, Игроки, столь привержены самым сильным страстям и наслаждениям, а в получении их как раз и состоит суть Игры, в конце Игры часто ломается. Раздевайся, я сказал!
– Но это же убийство! – после короткого молчания вновь произнес Пэрис.
– Да, да! – воодушевленно откликнулся Ники. – В этом и состоит основное наслаждение! В преступлении, которое остается безнаказанным. Игроки – люди достаточно обеспеченные, чтобы не идти на преступление всего лишь ради выгоды. Нас интересует преступление ради самого преступления. Убийство – ради самого убийства. И именно в этом и есть наивысшее наслаждение, доступное наиболее развитому и извращенному либертажианцу. И… хватит болтать! Раздевайся!!
Пэрис медленно поднял руки и расстегнул верхнюю пуговицу куртки.
– Знаешь, Ники, – начал он, – а я ведь сильно изменился. – Он стащил куртку с плеч. – Если честно, я уже давно вычислил, что такое твоя Игра.
Он расстегнул брюки и снял их. Пещера понемногу заполнялась народом, но люди пока (люди ли?) толпились в дальнем ее конце, чтобы не мешать апостолу, готовившему для них наиболее сладостное и ожидаемое.
– С помощью Танты… которую ты называл Лилит, – пояснил Пэрис. – Она ведь тоже была Игрушкой. Не так ли? И трагедия с ее матерью вовсе не случайна. Этот мир настолько изуродован Лукавым, что можно было бы найти юную девочку, согласную за деньги удовлетворить любые самые извращенные ваши желания… – Он стянул через голову тенниску, бросил ее на кучу своих вещей и продолжал: – Но вам ведь нужна была именно такая – чистая не только телом, но и душой. Чтобы, насилуя ее, вы насиловали не только тело, но и ее самое. Я ведь прав?
Ники злобно смотрел на него.
– И что? – процедил он, когда Пэрис замолчал.
– Да ничего, – усмехнулся Пэрис. – Я не буду тебе ничего подсказывать. Думай сам. Ведь ты же такой хитрый. Ты же – апостол! – последнее слово Пэрис произнес будто сплюнул. Как же любит Лукавый извращать смыслы и значения…
Лицо Ники злобно скривилось, и он махнул рукой, подзывая помощников. Обнаженного Пэриса быстро привязали к кольцам, а затем один из помощников принялся малевать на его теле круги, будто на мишени. Но, как выяснилось, на этой Игре Игрушка оказалась не одна. Со стороны прохода послышался отчаянный женский визг, и спустя мгновение двое дюжих качков швырнули на пол пещеры рядом со стеной ту самую девицу, которая и рассказала Пэрису об Игре.
– Раздевайся! – грубо приказал Ники.
– Нет… нет… ну пожалуйста, – испуганно забормотала та.
Ники злобно ударил ее ногой. Девица вновь завизжала, но это ей не слишком помогло. Помощники Ники, похоже, обладали немалым опытом, потому что в их руках девица лишилась одежды буквально в течение пары минут. Когда ее, подвывающую, привязали к кольцам рядом и тот же «художник», что рисовал мишень на теле Пэриса, приступил к работе над ее нагим телом, Пэрис повернул голову и тихо спросил:
– Ну что, ты довольна?
Девица на мгновение замолчала и непонимающе уставилась на него.
– Ты
– Игроком, дурак, а не Игрушкой! – истерически взвизгнула она и вновь завыла. А со стороны толпы послышался голос Ники:
– Итак, господа Игроки, по-моему, вы в нетерпении. Вас мучает любопытство. Вам интересно, во что же мы с вами будем играть сегодня. Что ж, я готов удовлетворить ваше любопытство. Сегодня мы играем… – он сделал картинную паузу и громко закончил: – В дартс!
И толпа восторженно заорала, заревела, заулюлюкала. Пэрис усмехнулся.
– Правила очень просты, – продолжал Ники. – На мишени, – он повернулся к Пэрису и ухмыльнулся ему в лицо, – как это и положено при игре в дартс, нарисованы очковые зоны. И ваша задача попасть стрелкой в точку с наибольшим количеством очков. Но в отличие от обычного дартса, это не только середина, которая в нашем случае располагается прямо на сердце, но и специальные высокоочковые зоны, как-то – гениталии, соски, глаза… – Он отставил руку в сторону, и один из помощников тут же вложил в нее несколько стрелок. Обычных стрелок для игры в дартс. Остальные между тем начали раздавать стрелки в толпе, которая в предвкушении подалась вперед. А Ники сделал пару шагов и, осклабясь, сказал Пэрису:
– Я же обещал тебе, что ты будешь поражен в самое сердце.
– Ничего, – с легкой усмешкой ответил Пэрис, – мне не впервой. Ведь ты же уже играл со мной. Год назад. В моем пентхаусе.
Ники отшатнулся.
– Ты догадался, – зло прошипел он, и в его взгляде мелькнула растерянность. Он все время мучился вопросом, почему Пэрис так спокоен. Почему не визжит, вымаливая пощаду, или не пытается вырваться и бежать. И его постепенно охватило тревожное предчувствие. Похоже, что в Игре с хорошо знакомым и изученным до самый корней волос пентюхом-Пэрисом он где-то совершил ошибку. Чего-то не учел. Но… он не мог остановиться. Ибо зашел уже столь далеко, что пути назад не было.
– Это было нетрудно, – спокойно ответил Пэрис, – после того, что я узнал об Игре.
– Ну что ж, – Ники зло ощерился и поднял вверх руку со стрелкой, – можешь торжествовать по поводу того, что ты уйдешь в небытие, в глину и грязь, зная нечто такое, о чем другие даже не догадываются.
И он метнул стрелку.
8
Они подошли к воротам монастыря все вместе. Но на этот раз это не было похоже на случайность. Ибо все они встретились еще на посадочном поле. Порт на Игил Лайме был только один, поэтому Ирайр, прилетевший первым, не стал слишком удаляться от посадочного поля, а расположился рядышком, у покосившегося ограждения, чтобы дождаться остальных. Конечно, рассуждая здраво, можно было предположить, что кто-то не прилетит, а кто-то уже в монастыре. Но Ирайру не требовалось никаких рассуждений. Он просто знал, что он – первый, а все остальные уже на подходе. Вскоре появились и остальные. Лигда прилетела в сопровождении высокого красивого молодого мужчины, а Волк – грузного и пожилого.
Они обнялись, потом Лигда повернулась к своему мужчине (а в том, что это был именно ее мужчина, ни у кого не возникло никаких сомнений) и сказала:
– Ну вот и все Грайрг. Здесь мы распрощаемся.
– А можно я… – но она не дала ему договорить, мягко закрыв рукой его рот, а затем заменив руку своими губами.
– Все, Грайрг, иди, – повторила она, отрываясь от него. – Ты и так пропустил показ в «Бич палас» и биеннале на Кардонате. Ты проводил меня до конца, до того самого момента, пока это было возможно. Дальше я пойду сама. Вот с ними. Потому что они, так же как и я, прекрасно знают, куда и зачем идут. А ты – нет.