Путь конкистадора
Шрифт:
— Значит, только люди Кривых Ребер — Народ?
— Нет, Снимающий Голову. Есть и другие. Есть несколько кланов, таких же, как клан Кривых Ребер. Но Народ — охотники, не то что эти земледельцы. Снимающий Голову увидит другие кланы Народа, когда мы летом пойдем обратно на север, чтобы встретиться с ними на Танце Солнца.
«Едва ли, мой друг, — подумал Гарсия. — Когда Народ двинется на север, Снимающий Голову поедет на юг». Он вздрогнул, осознав, что думает о себе как о Снимающем Голову, а не как о Хуане Гарсии. Слегка раздраженный, он откинулся на постели. Гарсия по-прежнему не вполне понимал разницу между «Народом» и остальными людьми.
— Койот, — сделал он еще одну попытку, — а откуда взялся Народ?
— Из глубины земли. Великий Дух сидел на полом стволе тополя. Он ударил по нему палкой один раз, и Первый Человек выбрался через ствол из-под земли. Он ударил снова, и вышла Первая Женщина. Оба были голые, и Великий Дух показал им, как убивать животных, чтобы была еда, и как из шкур шить одежду и строить жилища. Он научил их добывать огонь при помощи палочек и делать амулеты, чтобы задобрить духов ветра, дождя и бизона. И Великий Дух сказал им, что у них должно быть много детей, чтобы пользоваться всеми прекрасными вещами, которые он им показал.
Койот рассказывал образно. Дети, широко раскрыв глаза, зачарованно смотрели на отца, с наслаждением впитывая слова знакомой истории. Койот повернулся к испанцу.
— Скажи мне, Снимающий Голову, — попросил он, — откуда пришло твое племя?
— Мы пришли из далекой земли за Большой Водой, — начал испанец.
Койот покачал головой и поднял руку:
— Нет, нет, Снимающий Голову, это я знаю. Я имею в виду старые-старые, очень старые времена.
Гарсия никогда не задумывался над этим. Сейчас он рылся в памяти, отыскивая что-нибудь, с чего можно начать. С начала? В его сознании всплыла фраза: «Вначале Бог создал Небо и Землю». Слова падре, сказанные давным-давно. Он сделал глубокий вдох.
— Вначале Бог... — Он помолчал, подыскивая слова, — Великий Отец, создал землю. Потом он взял горсть земли, и вылепил человека, и назвал его Адам, и вдохнул в него жизнь. Тогда Великий Отец увидел, что человеку нужна женщина, и он сделал ему женщину и назвал ее Ева. — Эпизод с ребром лучше опустить, решил Гарсия. — Затем он отправил их в... э... место, где были разные животные и растения, и рассказал, как их использовать.
Гарсия решил пропустить часть о змее, яблоке и прочем, но чувствовал, что необходимо добавить кое-что еще.
— Потом, гораздо позже, — продолжил он, — Великий Отец отправил своего сына показать нам, как нужно жить.
— То же самое и у нас, — с готовностью закивал Койот. — Великий Дух прислал нам Солнечного Мальчика, чтобы тот вел нас за своим факелом.
Женщины сообщили, что обед готов, и разговор оборвался. Позже, когда Гарсия лежал на шкурах и глядел на догорающие угли, его посетила одна мысль. Довольно беспокойная мысль. Только сейчас он начал понимать смысл последнего замечания Койота: «То же самое и у нас».
Допустим, имеются некоторые различия. Допустим, Гарсия опустил кое-какие детали. Он сам не знал почему. Наверное, потому, что Койот его просто не понял бы. А теперь испанец задумался. Неужели Койот уже знал то, что он, Гарсия, только-только начал понимать?
В беседе, которую они вели перед обедом, Гарсия и Койот рассказывали друг другу одну и ту же историю.
Глава 13
Для Хуана Гарсии зима тянулась медленно. Он с нетерпением ждал весны, чтобы можно было отправиться обратно к своим. Он оставил, всякую мысль о романтической связи.
«Можно подождать, — решил он, — до возвращения в колонии».
Днем Гарсия часто грезил о теплых темных кабачках, где разливают хорошее вино и грациозные танцоры кружатся под музыку его родины. Ночью испанец часто просыпался от сильного запаха дыма. Иногда в миг пробуждения ему грезилось, что это дым родного очага в детской и слуги тихонько возятся у огня.
Одной из главных забот Гарсии была лошадь. Шерсть Лолиты стала гуще, казалось, она хорошо переносит холода. Однако Гарсия беспокоился о пропитании для животного. Лошади его отца всегда проводили самое суровое время года в большой конюшне, их кормили лучшим сеном и зерном все зимние месяцы. Гарсия опасался, что кобыла не сможет прокормиться. Когда трава на холмах прерии высохла, Лолита продолжала пастись с прежним упорством. Но казалось, лошадь проводила больше времени на опушке леса. Гарсия перестал привязывать ее. Она держалась ближе к знакомым местам, где стоял лагерь, явно в поисках человеческого общества. А в нем не было недостатка, потому что либо Высокий Олень, либо Серая Цапля, либо они оба постоянно находились рядом с лошадью. Гарсия поражался их увлеченности. Несколько детишек помладше иногда бродили в отдалении, с завистью поглядывая на двух счастливцев. Животное, принадлежащее Снимающему Голову, явно был важным явлением в жизни Народа.
Когда ночью, неслышно, выпал первый снег, люди забились в шатры, за исключением нескольких юных храбрецов. Гарсия, однако, вышел сразу после восхода проверить, как там лошадь. Даже сухую траву замело снегом, и испанец сильно беспокоился.
Он нашел Лолиту на небольшой полянке в лесу. Она казалась спокойной и довольной, несмотря на снежный чепрак, покрывающий ее спину. Кобыла стояла, со вкусом ощипывая молодые веточки тополей. Приглядевшись, Гарсия понял, что она весьма избирательна. Не обращая внимания на ивы, сикоморы и другие деревья и кустарники, она с довольным видом жевала именно тополиные листья.
Двое преданных конюших были поблизости, они тут же все поняли. Олени, сообщили они Снимающему Голову, тоже кормятся зимой тополиной листвой, которая долго держится на деревьях. И с этого дня подростки внимательно следили, чтобы у серой кобылы всегда было вдоволь корма. Иногда они срезали и приносили ветки, иногда отводили Лолиту в густые заросли. Гарсия скоро понял, что ему нечего беспокоиться о пропитании кобылы. Высокий Олень и Серая Цапля позаботятся о ее благополучии.
Недели шли, и Гарсия, все еще считающий себя пленником обстоятельств, стал замечать обнадеживающие приметы. Почки на ивах, растущих вдоль реки, начали набухать. Крошечные зеленые островки появлялись среди сухой коричневой листвы под деревьями. Однажды утром испанца разбудил крик диких гусей в небе над лагерем. Гарсия вышел из шатра посмотреть на длинные ряды гусей, держащих путь на север.
«Весна, должно быть, не за горами», — решил он.
Видимо, племя считало так же, потому что на всех лицах испанец замечал радостные улыбки.
Гарсия начал обдумывать свой отъезд. «Как только в прерии снова начнет расти трава, — сказал ему Койот, — вернутся бизоны». Тогда и настанет время для отъезда. Охотиться будет легко, и не возникнет необходимости останавливаться в поисках пастбища для лошади. Гарсия начал иногда выезжать, чтобы Лолита восстановила форму.
Сначала он подумал, что подпруга седла кажется короче из-за того, что кобыла за зиму наела брюхо. Он знал, у лошади, питающейся грубой пищей, увеличивается живот, особенно если она мало двигается. «Травяное брюхо» — так называл это его отец.