Путь Крови
Шрифт:
— Ваше величество, — возразил тот, — но я всегда просил поднять Дома востока, а не границ.
— Море — это тоже граница, — нравоучительно заметил король. — Реол всегда был славен своими моряками. Ты думаешь, они не набьют свои торговые корабли солдатами?
— Я думаю, что на нашем побережье не так много мест, где их нападение может увенчаться успехом, а Дома востока это не только побережье, но и вполне сытые и безопасные земли едва ли не до самой столицы.
Король прищурился:
— Я услышал тебя. Но даже если я соглашусь с тобой, солдаты востока не появятся здесь завтра. Ты стратег, ты прошёлся по головам десятков моих советников, заняв место возле меня. Раньше их в этом шатре были десятки, теперь только ты.
Яшмовые весы жёстко, без дрожи в голосе заметил:
— Я всегда готов отдать свою жизнь за Скеро. Моя жизнь принадлежит вам, мой король.
Улыбка короля была больше похожа на улыбку змеи, что языком ощупывает свою добычу:
— Кто сказал, что платить будешь только ты? У тебя есть не только твоя жизнь, но и жизнь твоего Дома. Если ты не можешь дать мне победу, то, может быть, Кровавые добудут мне её? Но их ведь нужно ещё и накормить.
Кровь ударила в голову Яшмовым весам, и он впервые позволил дерзость:
— Вот только не окажется ли, что этого средства снова больше у Реола?
— О, мальчик решил, что ему нечего терять? — поднял бровь король.
Вир же усмехнулся и вмешался в разговор:
— Поверь, Весы, Кровавые воины Реола жалкие ничтожества, только и могущие брать числом.
Король кивнул:
— Так и есть, просто у всего есть своя цена, и я пока не готов платить цену Кровавым, — выставил палец в сторону Яшмовых весов. — Победа Скеро — это твоя победа, твоя слава. Поражение Скеро — это конец твоего Дома, тот, кто называет себя Яшмовыми весами, и я жду от тебя действий, решений, победу, наконец, а не оправданий в том, что нас мало и нам негде взять воду в королевстве рек и озёр.
Яшмовые весы облизал пересохшие губы:
— Я не могу обещать вам победы здесь и сейчас, мой король. Нам нужно выиграть время на то, чтобы обучить войска, идаров и адептов.
— Снова время? — вздохнул король. — Хорошо, и как его выиграть? Провести отвлекающий удар, показать угрозу на западе?
Яшмовые веса помолчал и качнул головой:
— Нет, мой король. Нам нужно отступить к ближайшей крупной реке, проведя по её берегу новую границу Скеро. Очистить ручьи, которые мы будем контролировать, выкопать колодцы, дождаться, когда вода в них очистится от яда, построить несколько крепостей и промежуточных укреплённых лагерей, между которыми мы будем водить обозы с едой и припасами. Нам нужно будет вычистить леса нового Скеро от реольцев, окрепнуть и лишь затем шагнуть вперёд, отрезая от Реола ещё один кусок.
— Другими словами, ты предлагаешь сначала бежать, а затем топтаться на месте, — скривился король. — Чем ты лучше тех стариков, кого выпили Кровавые? Я мог топтаться на месте и с их советами.
— Я предлагаю сохранить жизни солдат и выиграть время на то, чтобы стать сильней, а затем победить. Они не могли этого сделать, я могу.
Король снова качнулся, перенося вес тела и словно ища ответ на весах в своём разуме. Подвёл итог размышлениям:
— Уверенность в себе — это хорошо, но мне нужны дела, а не красивые речи. Мне нужны сроки. Сколько тебе нужно времени?
— Мне нужно ещё хотя бы два выпуска Академии, чтобы сократить разрыв в них.
Король покачал головой:
— Это слишком долго. Шесть месяцев? Шесть месяцев к тем уже минувшим четырём, которые я без толку топчусь здесь?
— Мой король, никогда королевства не воевали так серьёзно, никогда короли не вели в бой столько солдат и идаров. Я сожалею, но Реол сейчас готов к такой войне гораздо лучше, чем мы.
— Что мне до твоего сожаления, Яшма? — презрительно заметил король. — Мне нужна победа. Мне нужна победа здесь и сейчас. Для начала мне нужно, чтобы Теназ пал. Не через год, не через шесть месяцев, а сейчас. Тебе не хватает сил? Может быть, мне действительно обменять твой Дом на силу Кровавых и добавить их к войску? Тогда тебе хватит сил? Или этих новых Кровавых хватит Нефритовым весам, чтобы открыть мне ворота Теназа?
Яшмовые весы вновь облизал губы и охрипшим голосом пообещал:
— Три месяца, мой король. Дайте мне три месяца, и Теназ падёт.
— Отсчёт пошёл, — согласился король. — Иди, Яшма, и береги каждый день. Если ты нарушишь своё обещание хотя бы на час, я не прощу тебе этого, а твой Дом исчезнет с лица Скеро.
Глава 15
Ариос негромко сообщил:
— На повороте двое с левой стороны дороги, трое с правой. Луков нет.
Я едва заметно, словно клюнув подбородком во время качки чуть глубже, чем обычно, кивнул.
Лениво приподнялся на стременах, оглядывая изгиб дороги впереди. Одно из неудобств того, что нас так мало — то, что мы теперь, словно мёд, притягиваем разбойников. Одно дело, когда по дороге едет десяток в отличных доспехах, другое, когда всего трое в поношенных одеждах.
Не уверен даже, что они видят — на двоих из нас многослойные ханбоки младших идаров. Тонкий шёлк одеяний старшей крови гораздо сильней бросается в глаза. Все знают — видишь идара — беги как можно дальше, а не пытайся убить его.
Но вот с адептами это срабатывает не всегда. Не все ещё разбойники знают о новых веяниях — адептов именовать младшими идарами.
Я невольно усмехнулся. Я и сам ещё недавно о них не знал. Наследник Дома, прошедший Кузню, осваивающий всё новые и новые ступени пути меча, было ли мне дело до адептов? О, Илиот пришёл, палатку подогрел — отлично.
Теперь я на другой стороне. Пусть не целиком, но внешне — адепт адептом.
Но неужели у этих разбойников, вообще, глаз нет? Граухи под нами, чтоб этих разбойников дети забыли. Спутать граухов с простыми лошадьми, насколько тупым нужно быть? И насколько тупым нужно быть, чтобы напасть на тех, кто может позволить себе ехать на них?
От поворота к нам метнулась тень. Безымянная. Ариос тут же доложил:
— Уходят, отползают вглубь леса.
А нет, всё же не настолько тупые. Может быть, дети даже запомнят отцов, а не вырастут сиротами.
Ограк тяжело уронил:
— Эти земли с каждым днём всё сильней сползают в беззаконие.
С этим не поспоришь. Эти разбойники уже третьи на нашем пути, а мы ещё даже не выбрались из центральных земель.
Вечером, едва Листен сполз с грауха, я напомнил ему:
— Печати.