Путь Крови
Шрифт:
Четверо солдат с натугой притащили очередного каторжника. Рот его был крепко забит кляпом, руки и ноги надёжно закованы в тяжёлые кандалы. Когда его с лязгом швырнули в центр начерченного круга, то ему не хватило сил даже перевернуться в них, не то что бы вскочить.
Едва ноги осторожно перешагивавших через линии ритуала солдат покинули круг, принцесса шагнула вперёд. В свете факелов сверкнул алой вспышкой нож и вниз упала капля крови. Каторжник забился так, что, казалось, вот-вот сломает себе спину или шею.
Впрочем, ни один из них не бился долго.
Вот принцесса опускает руки, а солдаты снова ловко заскакивают в ставший безопасным круг ритуала, подхватывают каторжника, но швыряют его буквально в шаге за границей начертанных кровью линий, ловко, уже привычно расковывают и уходят прочь, унося с собой кандалы. На их место становится Стиид.
Старший из Кровавых воинов Академии.
Он молчит, но каторжник раскрывает алые глаза, а затем медленно, покачиваясь, поднимается на ноги. И так же безмолвно они уходят в темноту. Стиид уводит новорождённого Жнеца в его клетку, где тот будет ждать экзамена.
Принцесса оглядывается через плечо на Закия:
— Я гляжу, вам так же интересно, как и в первый раз. На всякий случай напомню, что тратить свою жизнь на изыскания в ритуале Кровавых воинов — бесполезное занятие. Этот ритуал передали королевским родам сами Предки и для него нужна наша кровь и наша воля, одних знаков, линий и жестов недостаточно, даже если вы сумеете запомнить их.
Закий, который, наконец-то, получил шанс, довольно сообщил:
— Даже не думал, ваше высочество. Я лишь вспоминаю одного из своих учеников и сожалею, что вы с ним немного разминулись.
Принцесса пожала плечами:
— Сейчас у вас учатся дети Малых домов. Уверена, всем им было бы интересно увидеть меня, но в этом не вижу смысла я. Если они достойно покажут себя на войне, то получат свою награду. Возможно, даже из рук отца, что запомнят гораздо сильней.
— Скорее, увидеть его было бы интересно вам, ваше высочество. В моих учениках был Лиал из Малого дома Денудо, — на лице принцессы ничего не изменилось и Закий тут же добавил. — Но на самом деле вы правы, королевский дом никогда не забывает заслуг, на примере Лиала я в этом убедился. Приятно видеть, что вы не забыли своего героя, ваше высочество.
Закий, наконец, добился хоть какой-то эмоции от Леве. Она фыркнула и тут же отвернулась, не давая больше возможности Закию продолжить разговор. Но вот то, каким взглядом его наградил Великий паладин… Закий расплылся в улыбке.
А не твой ли меч, приятель, оставил отметину в башне девятнадцатого отряда? Или меч твоего напарника, что сейчас проверяет посты внешнего круга охраны?
Леве ворвалась в шатёр словно вихрь: треснул полог, который она смела в сторону, в сторону же полетел и стул, который вдруг помешал принцессе, встав на её пути.
Мгновение Леве глядела на него, а затем одним неуловимым движением оказалась рядом, с наслаждением пнула, ломая в щепки. Опустила ногу второй раз, третий, втаптывая обломки в ковёр.
— Госпожа?
Леве замерла, стиснув кулаки и тяжело дыша, попыталась справиться с собой и не сумела. Ненависть раздирала её, лезла наружу, срывалась с губ ядовитыми словами:
— Ничтожество, плешивый старик, брехливый пёс!
— Госпожа!
— Как он посмел обвинить меня, меня! — в неблагодарности!
Служанка, которая всё это время и пыталась призвать свою госпожу к спокойствию, сменила тактику, фыркнула:
— Вы злитесь, госпожа, значит, он сумел задеть вас.
— Ты!
Леве вскинулась, вперила взгляд в служанку, прожигая её ненавидящим взглядом, но та не опустила глаз. Это для других старшая принцесса Леве выглядела холодной, рассудительной и не по годам взрослой. Но она, ставшая её дистро с шестилетнего возраста, знала, сколько пламени скрывается за её ледяным обликом, и давно привыкла с ним справляться. В меру своих сил и разницы в положении.
— Я тоже задела вас, госпожа?
Леве зарычала, стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони, шагнула к столику, который стоял у стены, одним взмахом руки смела с него все пузырьки, коробочки, шкатулки и прочее, что там стояло.
И тут её начало отпускать. Она повторила прежние ругательства, но былого жара в них уже не ощущалось:
— Брехливое ничтожество, посмевшее распускать свой язык и винить меня в неблагодарности, осмелился бы ты сказать это прямо, а не плести кружева? И кто, вообще, надоумил тебя это сделать? Глава Академии?
— Сомневаюсь, госпожа, — снова подала голос служанка. — Вы же помните, у него с вашим отцом свои договорённости, он сейчас рядом с ним, и Академия действует сама по себе.
— Что не отменяет писем и указаний! Хотя может он и сам дурак, возомнивший о себе чересчур многое. Ничтожество, не смеющий носить на ханбоке герб своего Дома.
— Может, стоит вернуться к началу? Что именно задело вас, госпожа?
Леве взяла себя в руки, вздохнула:
— Тот день, когда напал Реол. Истий не сумел бы меня защитить, если бы не помощь одного юноши.
— Вы о том юноше, госпожа?
Леве сверкнула глазами:
— Их там было много?
— Вообще-то, да, — спокойно, но скрывая улыбку, возразила дистро, — целый выпуск Кузни, но я поняла о ком вы. О том широкоплече…
— О том, кто прыгнул на Кровавого, сумев его отвлечь!
— Да-да, госпожа, мы говорим об одном и том же человеке, — кивнула служанка и нахмурилась. — Но разве вы не вручили ему дар? Меч вроде бы.
Леве поджала губы:
— Ты сама сказала, что меня ранила правда. Как думаешь, меча, причём дешёвого, хватило расплатиться за моё спасение?