Путь летчика
Шрифт:
Весь летный состав экспедиции тщательно готовился к выполнению исторического задания. Командиры и их помощники, несмотря на свой большой опыт, усиленно тренировались в слепом полете, изучали искусство вождения тяжелых кораблей. Вместе с другими товарищами и я снова стал учеником. Меня тренировал майор Бабкин. Я старался быть прилежным и, как ребенок, радовался каждой похвале инструктора.
Штурманы тоже тренировались: определяли по солнцу курс самолета, водили машину по солнечному компасу,
На страницах центральных газет развернулась дискуссия о том, как вернее и лучше доставить на полюс участников экспедиции.
Одни считали, что найти на полюсе льдину, удобную для посадки самолета, невозможно, и предлагали сначала высадить парашютный десант. По их мнению, необходимо было подготовить аэродром для посадки тяжелого самолета.
Я же находил, что единственный способ, благодаря которому можно с наименьшим риском и с наибольшей пользой для дела осуществить первую зимовку на полюсе, – это посадка самолета на выбранную с воздуха льдину. Меня поддерживали Молоков и мастер посадок на лед Бабушкин.
Бесспорно, только полет на полюс мог окончательно доказать, кто из нас прав. Все же дискуссия принесла пользу. Я еще и еще раз тщательно продумал детали своего проекта, стараясь учесть каждую возможную неожиданность. Долго и томительно думая о том, как лучше посадить самолет на маленькую площадку, я пришел к мысли, что здесь должен помочь парашют. Конструктор – специалист по парашютному делу предложил приспособить тормоз в хвосте самолета.
– Во время посадки, - сказал конструктор, - когда скорость значительно уменьшится, вы дернете за шнур, и парашют откроется.
– А вдруг он откроется в воздухе?-спросил я.
– При рейсовой скорости парашют мгновенно оторвется; ведь он рассчитан на скорость около восьмидесяти километров в час, а в воздухе она вдвое больше.
Я просил сделать тормоз как можно скорее.
На Московском центральном аэродроме нам отведены две комнаты. В одной из них в хаотическом беспорядке навалены ящики, свертки, резиновые матрацы, бесчисленные пакеты. Каждый день склад пополняется новыми вещами для самолетов и зимовки. В маленькой комнате уже негде повернуться.
Грустным взглядом окидываю драгоценное имущество, лежащее без движения. Сегодня уже семнадцатое марта, а по первоначальному плану старт назначен на пятнадцатое. Из-за плохой погоды, туманов и облачности до сих пор не удается испытать самолеты в воздухе и проверить, как работает рация. В заводских лабораториях испытания прошли удачно.
Мы рассчитывали полететь на четырех тяжелых кораблях в сторону Архангельска, выбрать на расстоянии шестисот-семисот километров от Москвы озеро, сесть на этот естественный аэродром и пожить там недельку. Важно было проверить, сможем ли мы своими силами запустить моторы и вернуться обратно. Но сейчас уже ясно – на генеральную репетицию времени ниехватит.
Весна подкралась неожиданно. Зимний аэродром доживал последние дни.
… Восемнадцатое марта. Подморозило. Я приехал на аэродром очень рано, но мои товарищи были уже на местах. Механики возились около машин, подготовляя их к испытательным полетам.
Флаг-штурман Иван Тимофеевич Спирин, коренастый, по-военному подтянутый, сухо покашливая, разглядывал какой-то чертеж..
Спирин пришел к нам из Красной Армии со специальным заданием провести отряд тяжелых кораблей к полюсу. Это не только талантливый штурман, но и прекрасный, опытный летчик. Очень сдержанный, немного суховатый, он вложил в предстоящую экспедицию всю свою душу.
– Сегодня погода не подведет, - говорю я, крепко пожимая ему руку, сам же думаю: «А что, если опять испортится?..»
– Обязательно закончим испытания, - отвечает Спирин и ободряюще улыбается, словно прочитав мои затаенные мысли.
Подходят штурманы Ритслянд, Жуков и Аккуратов. Они внимательно выслушивают последние инструкции Спирина:
– Сегодня мы самостоятельно, без инженеров, еще раз проверим в воздухе радиопередатчики и приемники. Не забывайте, что радист будет только на флагманском корабле. Вы штурманы, вы и радисты. Надо также посмотреть, как работают радиопеленгаторы и радиокомпасы.
Когда все было готово к полету, к нам подошел Шевелев.
– Что, Марк Иванович, летите с нами?-спросил я.
– Для того я сюда и приехал.
К концу дня успешно закончились испытания. Меня особенно радовали результаты испытания воздушного тормоза: весит он очень мало, а работает прекрасно.
Летчики достаточно натренировались во время полетов на тяжелых машинах. На тех же машинах хорошо прошли тренировку и штурманы. А наши старые, опытные механики еще раз показали, что они отлично знают моторы «АМ-34».
Самолеты стояли на лыжах в ожидании старта. Но вылететь все еще не удавалось из-за плохой погоды по маршруту.
Вечером двадцатого марта в кабинете Шмидта собрались Шевелев и командиры кораблей. Совещание открылось докладом о погоде. Наш замечательный синоптик Вера Александровна Самойлова уже давно забыла, что такое нормальный сон. День и ночь собирала она сведения о погоде, вместе со своими помощниками наносила их на специальную синоптическую карту и каждый вечер делала нам коротенькие сообщения.
Сейчас Вера Александровна вошла со смущенной улыбкой. Я сразу понял, что вести плохие.
– Завтра погода на участке Москва – Архангельск ухудшится. Видимость от двухсот метров до одного километра; грозит обледенение, - сказала она, не поднимая глаз.
Как я ни беспокоился за старт, все же не удержался от улыбки. У Самойловой был такой вид, будто от нее зависела погода и она провинилась перед нами.
Отто Юльевич взял карту, внимательно просмотрел ее и обратился к нам: