Путь летчика
Шрифт:
– Товарищи командиры, завтра опять нельзя лететь. С юго-запада идет мощный циклон.
– Разрешите слово, - попросил я.-Раз нам не удастся вылететь завтра, а, судя по всему, ожидается потепление, надо немедленно менять лыжи на колеса, иначе мы не оторвемся от аэродрома.
И тут же предложил отправить лыжи поездом в Архангельск, а оттуда на аэродром в Холмогоры.
– А я советую, - сказал Шевелев, - подождать еще денек. Быть может, удастся улететь и на лыжах. Тогда мы избежим лишних хлопот.
Решили
В конце совещания Отто Юльевич предупредил, что завтра в шесть часов вечера мы снова соберемся у него.
Сумрачное серое утро заглянуло в окно. Снег таял, и по стеклам сбегали капли воды. На аэродром я отправился в самом скверном настроении.
Разыскивая с комендантом аэродрома место для взлета на лыжах, мы долго ездили на аэросанях. Кругом чернели проталины. Конечно, их нетрудно забросать снегом, но это рискованно: выруливая на старт, можно так ободрать лыжи, что они потом никуда не будут годиться.
После осмотра аэродрома я направился к самолетам. Там работали механики. Беспокойный народ: машины давно стоят в полной готовности, а им все кажется, что какой-то винтик не в порядке.
Меня забросали вопросами: всех интересовало, скоро ли мы тронемся в путь.
– Когда наступит хорошая погода, - коротко и сердито ответил я, хотя прекрасно понимал, что для механиков ожидание так же мучительно, как и для меня.
«Скорее бы туда!»-эти слова читал я в глазах каждого участника экспедиции.
– Товарищ командир, разрешите доложить, - обратился ко мне Илья Мазурук.-При рулежке что-то попало под левую лыжу нашего самолета. Лыжа продавлена и сильно поцарапана. Позвольте заменить ее.
– Подождите немного. Я зайду на метеостанцию, потолкую с синоптиками, а там мы окончательно решим, что делать.
На метеорологической станции мне сказали, что ожидается улучшение погоды. Значит, завтра можно лететь.
– Меняйте, - сказал я, - лыжи на колеса.
То же распоряжение было отдано командирам всех тяжелых самолетов.
Поручив инженерам полярной авиации лично руководить этой работой, я поспешил в Главсевморпути.
Ровно в шесть в кабинете Шмидта Вера Александровна докладывала, разложив синоптические карты:
– Циклон, как я и предполагала, прошел между Вологдой и Архангельском. Если бы вы стартовали сегодня, вам пришлось бы пересечь главный фронт циклона.
Отто Юльевич одобрительно кивнул головой.
– Умница вы. А что завтра?
– Завтра тоже пройдет циклон, но более слабый; к тому же он движется очень медленно и пересечет ваш маршрут не раньше чем в полдень. Чтобы избежать встречи с циклоном, я советую вылететь как можно раньше. Облачность по всей трассе полная, с редкими разрывами. Видимость предполагается от четырех до десяти километров. Вот и все, что я могу
– Хорошо, спасибо!-сказал Отто Юльевич и, не отрывая глаз от карты, спросил командиров, находят ли они возможным вылететь завтра.
– Да, - ответил я и предложил стартовать в шесть утра, чтобы успеть до полудня попасть в Холмогоры.
Товарищи меня поддержали. Отто Юльевич внимательно выслушал каждого из нас.
– Вам виднее, - сказал он в заключение.-Я человек не авиационный. Вы говорите, что можно лететь, - значит завтра вылетаем. В пять утра все мы встретимся на аэродроме. Совещание считаю закрытым. Идите отдыхать.
– Куда поедем?-спросил меня шофер.
– Домой.
Пересекаем Красную площадь. Часы Спасской башни показывают двадцать пять минут восьмого.
Москва сверкает огнями. Я наклоняюсь к стеклу и смотрю вверх. Темно, звезд не видно, облака.
«А вдруг завтра не удастся вылететь?»
– Поворачивай на аэродром, - говорю я шоферу.
Машина развернулась и стремительно помчалась к Центральному аэродрому.
Сколько раз я уходил с этого аэродрома в большие перелеты. Пять раз летал в Хабаровск, два раза на Чукотку, на Землю Франца-Иосифа, а завтра лечу… на полюс!
Подхожу к самолету. Бассейн возится у мотора.
– Ты что здесь делаешь, Флегонт? Шевелев сказал мне, что отправил тебя домой.
– Не сидится мне дома, Михаил Васильевич. Да и за рабочими присмотреть надо.
Из кабины вышли механики Морозов и Петенин. По правде сказать, я не удивился, застав их здесь.
«Не сидится дома!»-мысленно повторил я слова своего бортмеханика.
– Завтра в шесть вылетаем. Смотрите, товарищи, не подкачайте…
– Не подкачаем, Михаил Васильевич!
На других машинах я увидел ту же картину. Механики оставались на аэродроме до тех пор, пока мастера не закончили всю работу.
Когда я вернулся домой, было около одиннадцати. Весть о том, что мы завтра улетаем, уже разнеслась среди родных и знакомых.
Столовая полна народа. Я подсаживаюсь к Федору Ивановичу Грошеву. Он смотрит на меня молча и улыбается: мы давно научились без слов понимать друг друга. Как хорошо, что Федор Иванович, по-настоящему близкий мне человек, пришел провести со мной этот вечер.
– Маруся, а где ребята?-спросил я жену.
– Легли спать. Ведь уже поздно.
– Мы не спим!-послышались веселые голоса из детской.-Мы тебя ждем! Папа, иди к нам скорее!
Я открыл дверь в детскую.
– Да у вас тут темно.
Из темноты донесся возбужденный голос пятилетнего Миши:
– Это мы потушили свет, чтобы мама думала, что мы спим!
Он выскочил из кроватки. Я подхватил его на руки, поцеловал, уложил, накрыл одеялом.
– Папа, ты завтра уезжаешь?