Путь любви
Шрифт:
Перед тем, как мы начнем разбирать сутры, еще три важные вещи. Первая: в течение многих веков религия была системой отречения от жизни: «Уйдите от жизни, жизнь — это плохо; станьте монахом, аскетом, уйдите от жизни» — как будто быть живым — грех, как будто жизнь — это наказание. Именно так думали все религиозные люди: что вы были посланы в этот мир потому, что согрешили в своих прошлых жизнях. Вас бросили сюда в качестве наказания. Такова концепция индуистов. А христианская концепция считает вас даже еще большими грешниками, потому что Адам не повиновался Богу — поэтому каждый человек, по самой своей
Буддисты говорят, что жизнь — это рабство; так что прорабатывайте ее, чем быстрее, тем лучше. Сбегите. от нее! И на протяжении веков одна лишь молитва произносилась снова и снова по всей земле, которая звучала как «не посылай нас снова в этот мир».
Кабир сказал: «Я не одобряю отречение. Если мир создан Богом, то мир прекрасен. Если он порожден Богом, то он прекрасен; тогда он не может быть наказанием, это награда». Это действительно революционное утверждение — что мир-это не наказание, а вознаграждение, что Бог вовсе не бросал вас в темное и мрачное подземелье. Это, наоборот, праздник. Бог так сильно вас любит, что создал для вас этот мир, чтобы вы с ним играли, чтобы вы в нем танцевали. Это же праздник.
Кабир не одобряет отречение; он полностью за празднование — это во-первых. А, во-вторых, Кабир сказал: жизнь целостна. Жизнь — это общность, поэтому не пытайтесь убежать из мира и не пытайтесь оставаться в одиночестве; потому что богатство есть общность, вы обогащаетесь через общность, через общение. Чем больше вы общаетесь с людьми, тем вы богаче. Одинокий странник, живущий в Гималайской пещере, очень беден, он духовно обнищал — потому что в нем не текут реки общения. Он превратился в пустыню. Всякий раз, когда кто-то в вас заглянул, река потекла внутрь вас. Всякий раз, когда кто-то пожал вашу руку, в вас вливается энергия.
Всякий раз, когда вы с кем-то встречаетесь, вы что-то приобретаете. А если вы уйдете от всяких контактов, от всякого общения и станете одиноким монахом в Гималайской пещере, вы практически совершите самоубийство. Вы будете живы только на один процент. Вас можно будет назвать живыми только по той причине, что вы дышите. Это разновидность смерти: вы: живете на минимуме, вы не живете вообще, вы живете нехотя, без желания жить, вы живете в глубоком сожалении, что вы живете; что вы вынуждены жить. Вы не хотите видеть этот мир вообще: радугу, деревья, звезды, людей… Нет, вы не хотите никого видеть.
Когда вы не хотите ни с кем общаться, ваша связь с Богом ослабевает, неотвратимо ослабевает. А когда вы начинаете общаться с людьми, с деревьями, с животными, вы общаетесь с Богом, проявленным в разных формах.
Кабир сказал: «Быть в постоянном общении — это единственный способ быть по-настоящему живым. Общение есть жизнь, общение есть красота».
Третье, что говорит Кабир: не превращайте религию в ритуал. Ритуал — это путь избегания религии. Религия должна стать спонтанной, антиритуальной. Вы должны следовать ей потому, что вам нравится следовать ей — не как обязанность — и вы должны исполнять ее только спонтанно, когда ваше сердце чувствует, что это нужно. Нет никакой необходимости каждый день идти в мечеть или в храм. Нет необходимости произносить одну и ту же молитву
Я слышал…
Однажды случилось следующее:.один немецкий ученый приехал в Индию, чтобы повидать некоего старого мудреца. Мудрец был очень знаменит, потому что он знал Ригведу наизусть. Он мог рассказать по памяти все Ригведы — вот чем он прославился. Я не думаю, что он был мудрецом, он был просто школяром, с очень хорошей памятью. Вы можете назвать его хорошим компьютером, но вовсе не мудрецом.
И вот этот немецкий ученый приехал, чтобы о чем-то побеседовать, и он прочитал ему несколько сутр из Ригведы, попросив объяснить ему эти сутры.
Старик сказал: «Никогда не слышал этих сутр», — потому что немецкий ученый не сказал, что это были сутры из Ригведы.
Старик сказал: «Я никогда не слышал этих сутр».
Немец удивился. Он сказал: «Я слышал, что ты знаешь все Ригведы, а ты говоришь, что еще никогда их не слышал?»
Тот сказал: «Я це могу помнить отрывки. Я помню целый текст от начала до конца. Я могу прочесть его весь, но если ты покажешь мне два предложения, я их не помню».
Так бывает много раз: повторить целое проще, потому что это не требует
осознания; это будет просто механичное повторение, подобное проигрыванию
магнитофонной кассеты, подобно граммофону. Но если что-то спросить, вы даже не сможете вспомнить это, несмотря на то, что знаете. Вы помните только целое. Вы можете исполнять ритуал: вы можете каждый день ходить в мечеть и делать намаз, йогу ислама; либо вы можете совершать индуистский ритуал, либо какой-нибудь другой ритуал; вы можете придумать свой собственный ритуал, можете совершать его каждый день, можете исполнять его очень религиозно, и он станет одной из ваших привычек. И он совершенно ничего вам не даст.
Кабир сказал: будь спонтанным. Если ты спокойно сидишь, и вдруг к тебе приходят слова молитвы, скажи ее — и нет никакой нужды повторять какие-либо формальные молитвы. Говорите, если чувствуете, что хотите сказать,
Иисус привнес нечто совершенно новое в молитву. Он называл Бога «абха». Христиане перевели «абха» как «отец». Это совершенно неправильно: «абха» — это не «отец». «Абха» может быть переведено как «папа», «дедушка», «дед», но вовсе не как «отец». И именно Иисус ввел «абха»: до него ни один еврей так не молился. Бог был отцом. А назвать Бога «абха, дедушка»… это должно было показаться кощунством — но это название было куда более спонтанным, боле интимным, более личным.
Назвать Бога «отец» будет неправильно. Отец — это просто клинический термин, неприкасаемый, недоступный для любви, не близкий, не родной, без потока любви. «Отец» — это кабинетный термин. А вот слово «папа» несет уже совершенно иное качество. Иудеи очень гневались, когда слышали, как Иисус называл Бога «абха»: «Кто этот человек? И что он о себе возомнил?» Они не могли его простить. Молитва Иисуса спонтанна; в ней нет никакого ритуала. Иногда вдруг он говорил своим ученикам:
«Теперь я хочу пойти помолиться. Чувствую, что пора». Иногда, окруженный толпой, он говорил, учил, и вдруг говорил своим ученикам: «А теперь давайте пойдем в какое-нибудь уединенное место. Я бы хотел помолиться».