Путь магии и сердца
Шрифт:
— Ладно, я всё понял, — сказал наследник. — Но давить надо осторожно. В прошлый раз ты слишком рьяно Форана защищал, перегнул. Отец до сих пор бесится.
— Да, знаю, — выдохнул Кир.
— Знать — мало, — отозвался визитёр. — Знанием нужно уметь пользоваться…
Кирстен фыркнул. Сказал, помедлив:
— Крист, ещё одна просьба.
— Слушаю.
— С газетчиками побеседуй.
Послышался лёгкий шелест бумажных страниц. Кажется, кто-то кому-то вчерашнюю прессу показывает.
— Хорошо,
И снова пауза! И шаги. И тихий щелчок дверного замка. Наследник нас покидает, не иначе. Вот только прежде чем уйти…
— Кир, кстати, а девчонка-то согласится?
— Не знаю, — ответил гад синеглазый. — Но отказа не приму.
Визитёр усмехнулся и… и всё.
Едва слышный стук — это Кирстен дверь прикрыл. Ещё один щелчок — это он замок запер. Шаги, пауза, лёгкий скрип казённого матраса, и горячее дыхание на моей шее.
И шёпот!
— Эмелис, любимая, ты спишь?
О Всевышний… да! Но я… я уже не уверена, что это только сон. Совсем не уверена!
— Ты спишь, и тебе снятся странные сны, — словно подслушав мысли, выдохнул боевик. И это не вопрос был — утверждение, почти приказ.
В следующий миг я почувствовала прикосновение к виску. Подушечки пальцев Кира стали очень горячими, но этот жар не принёс боли. Зато в голове начал нарастать гул — точь-в-точь как при применении заклятия сна. Ну и заклятия усиления наведённого сна, соответственно. Злость, которая бушевала в сердце, медленно гасла, веки наливались свинцом, реальность уплывала.
— Любимая, прости… Знаю, что неправильно, и клянусь — это в первый и последний раз.
Да, в первый и последний раз…
Стоп. Что он сказал?
Я попыталась сосредоточиться, но не смогла. Так бывает — кажется, вот-вот поймаешь суть, а она невероятным образом ускользает, а тебя накрывает тёплым пушистым одеялом и утягивает либо в беспамятство, либо в другой сон…
— Прости, но так надо. Я бы тебе всё рассказал, но ты неугомонная. Ты же… истолкуешь всё по-своему. Опять шарахаться начнёшь или вообще сбежишь. А я этого не перенесу.
Его пальцы скользнули вниз, ласково пробежались по щеке и шее. Кир коснулся моего ушка губами, сказал совсем тихо:
— Я сам решу эти проблемы, слышишь?
Слышу, но ответить не могу. И проснуться не могу… Преодолеть туман, который заволакивает сознание, — тоже.
— Всё сон, любимая… — продолжал нашептывать брюнет. — Всего лишь сон… К утру он забудется, а ты перестанешь хмуриться и снова начнёшь улыбаться. И всё будет хорошо. Слово принца.
Да, всё будет хорошо. Всё непременно будет хорошо. Слово… слово кого? Нет, нет, мне чудится. Мне снится…
Я проснулась в очень дурном расположении духа. Ещё до того, как распахнула глаза, осознала — я зла! Зла невероятно! Ладони сжались в кулаки, ногти
Потом-таки открыла глаза, обвела комнату взглядом. И вздрогнула, заметив на письменном столе нечто громоздкое — что именно, в утреннем мареве, да ещё при задёрнутых шторах, не разглядеть. Но вчера громадины не было, точно-точно!
Поёрзала, пытаясь устроиться поудобнее, не сразу сообразив — меня нервирует тот факт, что нечто тяжёлое давит на бёдра, а спине слишком жарко.
Поёрзала снова. Медленно, не без труда, перевернулась на другой бок и нос к носу столкнулась с Кирстеном.
Боевик спал. Причём прижавшись ко мне, водрузив руку на мои бёдра и сбросив плед. Последнее стало причиной того, что взгляду предстало не только лицо с идеальными чертами и колючей порослью на щеках, но и обнажённый торс.
В голове мелькнула мысль: Кир слишком мощный для мага, сейчас он больше на воина элитного гарнизона похож. И я, пожалуй, могла бы восхититься телом сообщника, если бы не одно но — при взгляде на Кира моя злость усилилась.
— Опять фырчишь?
Снова вздрогнула. Оказывается, кое-кто уже не спит, а просто притворяется, да?
— Эмелис, любимая…
— Посмотри на меня, — потребовала тихо.
Брюнет шумно вздохнул и распахнул глаза.
Какие они всё-таки потрясающие… пронзительно-синие, в обрамлении коротких чёрных ресниц. Вероятность утонуть близка к абсолюту, но…
— Что случилось, любимая?
Хороший вопрос. Вот только ответ на него до невозможности глупый. Дохлый тролль! Я же сейчас себя такой дурой выставлю! А не сказать не могу, потому что иначе лопну от возмущения.
— Мне сон приснился. Ужаснейший сон! Ты… ты… такую гадость совершил!
На последнем слове голос сорвался, выдав все мои эмоции.
Боевик тут же нахмурился, поджал губы, а глаза… они как будто виноватыми стали. Может, поэтому Кир снова их прикрыл, а?
— Какую гадость? — переспросил сообщник хрипло.
— Ты мне врал! Ты… ты…
Нет, это невозможно. Это просто невозможно и глупо донельзя! Ведь сон! Только сон, и в этом никаких сомнений, потому что… ну не мог наследный принц появиться в общаге дурборской академии магии! И вообще…
Давным-давно доказано: сон — это производная подсознания. Именно там, в подсознании, скапливаются страхи и проблемы, думать о которых человек отказывается. Когда уровень тревоги достигает пика, когда подсознание становится неспособно удерживать дурные мысли, приходят сны. Бредовые, но очень реалистичные…
Я запретила себе думать об отце. Я запретила себе любопытство в отношении Кира. Ещё запретила себе вспоминать о том, сколь несладко мне пришлось вначале — одно только предательство Дирры чего стоило. И это лишь малая часть моих «запрещено».