Путь мистика
Шрифт:
Но если сначала ты достиг высших уровней ума - сверхсознательного, коллективного сверхсознательного, космического сверхсознательного, - тогда у тебя столько света, ты - сам свет. Теперь ты можешь пуститься в путешествие в подземный мир бессознательного, коллективного бессознательного, космического бессознательного. И куда бы ты ни шел, темнота исчезает. Ты становишься единым целым, спектром семи уровней - целиком полным света. Это я называю просветлением.
Теперь ты не можешь сойти с ума. Теперь в тебе нет страха; даже смерть не страшна. Фактически ты достиг осуществления
У тебя нет никаких требований, у тебя нет никаких желаний, у тебя нет никакой цели. Ты отдал все тревоги существованию. Теперь ты достиг предельной утробы. Именно поэтому просветленный человек может жить и умереть в абсолютном расслаблении. Теперь жизнь или смерть не имеют значения; он - часть вечности, часть самого этого вселенского существования.
Поэтому не беспокойся, когда приближаешься, в молчании, к этой линии границы. В молчании это гарантировано; в молчании ты не можешь подойти к той границе, на которой человек падает. В молчании ты приближаешься к той точке, из которой ты можешь только выйти за пределы.
Когда твой ум в великой боли и тревоге, ты приближаешься к границе, с которой можешь упасть. Поэтому это нужно помнить как критерий: чем более ты полон мыслей, тем ты ближе к безумию - всего еще один шаг.
У Халиля Джебрана есть одна история. Один из его друзей сошел с ума. Он был гением, а гении всегда в опасности сойти с ума по той простой причине, что их гений используется только для большей и большей интеллектуализации, и это удерживает их в близости границы. Оттуда стоит сделать лишь шаг, и они лишатся всякого рассудка.
Этот гений оказался в сумасшедшем доме, и Халиль Джебран пришел его навестить. Они были близкими друзьями. Когда он пришел, его друг сидел в саду. Он узнал Халиля Джебрана и предложил ему сесть рядом на скамейку. Прежде чем Халиль Джебран успел его спросить, как он чувствует себя в этом сумасшедшем доме, друг спросил его:
– Расскажи мне что-нибудь о том сумасшедшем доме, который снаружи. Ты пришел прямо из сумасшедшего дома, который называешь миром. Расскажи мне что-нибудь об этом большом сумасшедшем доме; что там происходит?
Халиль Джебран был потрясен. Он сказал:
– Ты думаешь, я пришел из сумасшедшего дома? А где же, по-твоему, ты сам?
– Я - с немногими нормальными людьми, оставившими мир. Мы защищены этой стеной. О нас заботятся врачи и медсестры, потому что нас осталось так мало. Весь мир сошел с ума; мы - единственная надежда. Иначе кто бы о нас заботился? О нас так заботятся - это достаточное доказательство.
– Будет хорошо, - прошептал он на ухо Халилю Джебрану, - если ты тоже притворишься сумасшедшим и попадешь в это место. Это потрясающее место. Каждый занимается своим делом; никто не вмешивается в жизнь никого другого.
Сейчас здесь осталось очень мало народу - всего пятнадцать человек. Они уважают друг друга настолько, что даже не говорят: «Доброе утро» - чтобы не вмешиваться в чужую жизнь. Они не здороваются. Каждый занимается своим собственным делом, делает что хочет. Никто не задает никаких вопросов, подобных: «Зачем ты это делаешь?» Это больше никого не касается. Каждый в полной мере и единолично ответствен за собственную работу.
Когда кто-то говорит, никто не спрашивает: «С кем ты разговариваешь?» Так принято, что никто ни с кем не разговаривает. Даже во внешнем мире каждый разговаривает сам с собой; другой – это только повод. Здесь люди очень честны и искренни. Им не нужно никакого повода. Они говорят в одиночестве и отвечают за обе стороны. Они подлинны. Они просто говорят правду.
Я люблю это место. Приходи поскорее - прежде чем ты сойдешь с ума, как весь этот мир. Там опасно жить.
Халиль Джебран по дороге домой думал:
– Может быть, он прав, потому что этот мир кажется сумасшедшим домом.
Сумасшедший дом выглядел более здравым, более молчаливым. Люди делали всевозможные вещи в одиночестве. Кто-то улыбался, кто-то смеялся, но для улыбки не нужно было никакого повода. Ты хочешь улыбаться - и улыбаешься. Во внешнем мире, чтобы засмеяться, сначала ты должен найти для этого какой-то предлог. Нельзя смеяться без причины; иначе тебя сочтут сумасшедшим.
В своем дневнике он пишет: «В ту ночь я не мог заснуть. Этот сумасшедший друг потревожил меня настолько, что я начал подозревать... кто знает, может быть, он прав, а все мы неправы. И он так уверен».
Сумасшедшие люди всегда очень уверены. Сумасшедшие люди никогда не подозревают, что они сумасшедшие, - это не часть сумасшествия. Только здравые люди могут начать тревожится, что, может быть, они ненормальны.
В мире сумасшедшего и нормального человека нет никакой качественной разницы - разница лишь количественна. Сумасшедший, вошедший во тьму бессознательного, лишь на шаг впереди тебя, или на два шага, но никакой другой разницы нет.
Поэтому хорошо, что ты боишься... когда ты полон мыслей, слишком много мыслей, ты очень близок к безумию. Но когда ты молчалив, не нужно бояться. Ты очень близко к настоящему здоровью - лишь еще один шаг, и ты коснешься мира сверхсознательного. И как только ты пережил, испытал лишь немного от сверхсознательного, тогда ты больше не можешь этим удовлетворяться. Это создаст большую и большую жажду большего и большего сознания. Она будет утолена, только когда ты достигнешь космического сознания, за пределами которого ничего нет - и оттуда ты можешь начать путешествие вниз, в несознательное.
Именно в этом заблуждаются западная психология и психоаналитики. Я не могу с ними согласиться. Они говорят людям идти прямо в бессознательное, вынести сновидения из бессознательного. Сами того не зная, они играют с огнем. И это вы можете видеть: на Западе сходит с ума больше людей, чем на Востоке, больше людей живет в тоске и тревоге. Все должно быть наоборот, потому что у Запада есть все, а у Востока - ничего, кроме бедности, голода, болезней, смерти. Но даже среди болезни, смерти, бедности, голода, кажется, больше удовлетворенности, расслабления.