Путь мистика
Шрифт:
– Я распространяю эту литературу от имени Бога, по праву Иисуса Христа.
– Теперь вы говорите чепуху. Вы не можете доказать Бога. Можете ли вы привести мне здесь и сейчас какой-либо пример в доказательство Бога? И вы не выглядите как последовательница Иисуса. На вас прекрасная одежда, вы водите прекрасную машину. Вы должны были бы носить на плечах большой деревянный крест, вы должны были бы совершать, по крайней мере, некоторые из чудес, которые совершал Иисус. Дать ли мне вам немного воды, чтобы вы превратили ее в вино?
Она была так взбешена, что развернулась и, не говоря ни слова,
– Вы можете попросить Бога помочь вам завести машину. По крайней мере, такое небольшое чудо он может совершить - это может любой механик. Или выйдите из машины, встаньте на колени и помолитесь Иисусу Христу, а я заведу вам машину.
Мне пришлось завести ей машину. Она почти дымилась от гнева. Я сказал:
– Я был бы счастлив, если бы время от времени вы возвращались. Мне понравилась вся эта сцена. Вы были такой изящной и любящей. Как говорит Иисус: «Будь любящим и дружелюбным; люби даже своих врагов». Но через минуту вы стали врагом и совершенно забыли о любви, обо всем изяществе - настолько, что нажимали на педаль газа слишком сильно, и бензина хлынуло столько, что машина не завелась. Разве это по-христиански? Должен ли и я стать таким, как вы, читая ваши памфлеты? Пожалуйста, возьмите эти памфлеты назад и дайте их какому-то другому человеку, чтобы он выбросил их в мусорное ведро. Я не могу этого сделать.
Интеллектуалы, религиозные люди, политики, правительства признают... и они так боятся, что ничто не может быть для меня большей наградой. Ни одна индивидуальность сама по себе никогда не приводила мир в такой испуг, не причиняя ему никакого вреда.
Я не террорист. Я не бросаю бомб, не угоняю их самолетов. Чего же им бояться? Может быть, я коснулся самого их корня, который прогнил; я нажал на их воспаленный нерв. Они знают, что не могут дать мне никаких ответов, и каждый раз, когда у них нет ответа, ответом становится дуло оружия. Но они не могут даже убить меня. Они стоят перед настоящей дилеммой - что со мной делать?
Они не могут меня убить по той простой причине, что если они меня убьют, это создаст всемирный взрыв, который сплотит моих людей, которые забудут о своих небольших проблемах. Они будут одним из самых сильных сообществ. И эти интеллектуалы, религиозные деятели, политики не смогут на это ответить - а спрашивать будет весь мир. Те самые люди, которые сейчас против меня, начнут чувствовать сочувствие и спросят, почему это сделали.
Это не какая-то мелочь, если американское правительство должно информировать все свои посольства, что, куда бы я ни приехал, они должны немедленно обращаться к правительству, угрожая, что американская помощь и приток американских денег прекратятся, если этому человеку позволят находиться в стране.
Но для меня это не проблема. Я знаю своих людей, и все это противодействие и яд, распространяемый правительствами, только сделает моих людей ближе ко мне, приведет в более глубокую солидарность. Все, что они хотят, это каким-то образом изолировать меня. И это у них тоже не получается.
Они давили на индийское правительство, чтобы то разрешило мне основать коммуну там, но препятствовало всем моим западным ученикам и западным средствам массовой информации в доступе ко мне. И именно в этой точке я покинул Индию...
Теперь индийское правительство чувствует смущение, потому что в парламенте оно должно отвечать на вопросы и подкреплять свои ответы разумными аргументами, уликами и доказательствами. Прежде всего, почему мои ученики должны быть остановлены? И соответствующий министр сказал: «Нет, мы не будем останавливать учеников Ошо. Они могут приезжать в эту страну, как и все остальные».
Тогда его спросили: «Чувствуете ли вы, что среди учеников Ошо есть агенты ФБР и шпионы других правительств, иностранных правительств?» Им пришлось это отрицать, иначе они должны были бы представить доказательства обратного. Они отрицали, что есть кто-нибудь... ни шпионов, ни ФБР, ничего подобного. И тогда их спросили, есть ли у них против меня какое-либо законное обвинение, и исправно ли я плачу по закону подоходный налог, министру финансов пришлось признать, что у меня нет никакого дохода, а значит, нет и речи о подоходном налоге, и у них против меня нет никаких обоснованных обвинений.
Вы удивитесь: меня обсуждают в парламентах стран, в которых я никогда не был, даже в тех странах, где нет ни одного саньясина, как будто для них я представляю величайшую мировую проблему. Они приближаются к третьей ядерной мировой войне, но их тревожу я!
Важно, что они признали, что если я буду продолжать учить, их гнилые общества начнут разваливаться. И я собираюсь продолжать несмотря ни на что; они не могут мне помешать. Я найду способы. И теперь более чем когда-либо я собираюсь обострить каждый свой аргумент против них и разоблачить каждое правительство, которое пыталось помешать мне, достичь моих собственных людей.
И конечно, мои люди со мной. Как только я сделаю объявление, что теперь мы на тропе войны, и что в каждой стране саньясины должны обращаться в суды и воевать со своими правительствами, мы создадим всемирный хаос. Я только жду правильного мгновения. Как только у нас появится собственная территория, мы начнем борьбу со всяким и каждым правительством, которое повело себя гадко. И мы, без сомнения, победим.
И вы удивитесь тому, что даже адвокаты... Один из ведущих адвокатов Германии попросил меня уполномочить его выступать от моего имени в суде, потому что это абсолютно против конституции, и он знает, что это дело принесет ему международную известность.
Другой адвокат, тоже ведущий, из Испании, только ждет сигнала. Он хочет бороться с правительством. Он говорит: «Нет ничего. Я просмотрел все досье правительства, и против вас ничего нет. Все, что они говорят, это чепуха без всякого доказательства, - что вы уходили от налогов». Теперь сам индийский парламент станет доказательством того, что я не уходил от налогов ни в Индии, ни в Америке, ни в каком-либо другом месте.
Мы будем бороться. Это будет радостью. Всего на несколько дней я удерживаю их. Нам нужно где-то остановиться; иначе это будет трудно - любая страна может испугаться, что эти люди могут выступить против ее политиков, ее правительства. Поэтому, как только мы остановимся, мы будем бороться во всем мире. Это будет веселая карусель.