Путь на Балканы
Шрифт:
— Вот уж не думал, что твой подарок может пригодиться, — усмехнулся подпоручик, похлопав по прикладу винчестера.
Этот скорострельный кавалерийский карабин Дмитрий нашел в числе трофеев после того как они расстреляли банду башибузуков и буквально заставил офицера взять его себе.
— Все лучше вашего револьвера, вашбродь, — флегматично отвечал унтер, внимательно озирая окрестности.
— Смит-Вессон — прекрасное оружие! — назидательно заявил Линдфорс.
— Так я разве спорю? Только в револьвере у вас шесть патронов, а в винчестере тринадцать. А всего получается девятнадцать, что по любому лучше, чем всего шесть.
— С твоей винтовкой
— Второму номеру дальность без надобности.
— Что?
— Тут вот что, — вздохнул Дмитрий сообразивший, что опять сболтнул лишнего. — Как говорит на проповедях отец Григорий, для всякого дела есть свое время и свой устав [62] . Вот, допустим, залягу я с винтовкой в засаду и буду караулить турок. А вы бы, господин подпоручик, в это время рядом со мной с биноклем или трубой подзорной осматривали местность, и указывали где какая цель.
62
Экклезиаст.
— Хм, выглядит разумно, но зачем же винчестер?
— Затем, что если нас засекут, и мы не успеем смыться, то придется отстреливаться, а вот для этого эта американская хреновина будет хороша! Так-то она, конечно, дрянь-винтовка, но если ее правильно применить, будет в самый раз.
— И для митральез есть свое дело?
— А как же, с близкой дистанции, да фланговым огнем, чтобы ни одна сволочь головы поднять не могла…
Разговор этот они вели не первый раз, уже больше по привычке. Штабс-капитан Мешетич наотрез отказался устраивать какие-либо переделки вверенных ему картечниц, справедливо рассудив, что как там в бою еще неизвестно, а вот то что его за порчу казенного имущества взгреют, это как пить дать!
Линдфорс поначалу воспринял отказ как личную трагедию и очень удивлялся философскому отношению к реализации своих идей подчиненного.
— Ты, наверное, очень переживаешь? — в очередной раз спросил он у Будищева.
— С чего бы?
— Ну не знаю, мне отказ от усовершенствования митральез кажется возмутительным!
— У нас в матушке-России всегда так, — пожал плечами Дмитрий, — пока жареный петух никуда не клюнет, делов не будет.
— Ты думаешь, клюнет?
— Как гласит закон Мерфи: если неприятность может случиться в принципе, стало быть, она случится обязательно!
— Господи, какой-какой закон?
Но Будищев вдруг застыл и, не обращая внимания на офицера, впился глазами в какую-то точку на горизонте. Затем черты лица его неуловимо изменились, и он коротко велел Линдфорсу:
— Вот что, вашбродь, в темпе вальса скачите к батарее и скажите, чтобы они становились в круг и снимали митральезы с передков. По ходу сейчас тут будет жарко!
Офицер на какое-то мгновение пришел в замешательство от подобной наглости, и хотел было уже указать на место много о себе возомнившему нижнему чину. Но услужливая память тут же напомнила ему, что прогнозы Будищева имеют обыкновение сбываться и потому он, решив повременить с расправой, и попытался рассмотреть, что же так насторожило его подчиненного.
— Ты, полагаешь, это турки? — неуверенно спросил он, заметив в отдалении непонятно кем поднятые клубы пыли.
— Да пофиг что я думаю, если и наши, то опять зацепят и дальше поедут, а вот если нет…
Тем временем впереди и впрямь показались какие-то всадники и подпоручик, решив
Расстояние для стрельбы было великовато, и унтер вяло матюгнув турок, которые до сих пор не дали ему возможности обзавестись оптическим прицелом, повернул своего каурого конька назад.
— Погнали, Кузя, — сказал он ему и, потрепав за шею, толкнул бока благородного животного стоптанными каблуками.
Кузя в ответ печально скосил глаз на человека лишь недавно ставшего его хозяином, но брыкаться не стал и неторопливо поскакал в сторону своих.
Когда Будищев вернулся к батарее, там уже вовсю готовились к возможным неприятностям. Как бы Мешетич не относился к свалившимся на его голову пехотинцам, вражеская кавалерия это всегда серьезно. Поэтому снятые с передков картечницы ощетинились во все стороны своими многочисленными стволами, а вокруг них суетились номера расчетов. Коноводы отводили лошадей в сторону, а господа-офицеры встревоженно озирали окрестности.
— Не знаю, где воспитывался это бастард, но манежа там определенно не было, — язвительно заметил фон Розен, от внимательно взгляда которого, не укрылась неуклюжая посадка унтера.
— Нельзя быть совершенством во всем, — пожал плечами Линдфорс, перезаряжая винчестер. — Стреляет он как Аполлон, а прочее сейчас не слишком важно.
Вражеская конница рассыпалась в лаву и во весь опор неслась на батарею, ведя огонь на скаку. Ржание лошадей, улюлюканье всадников и беспрестанная пальба сливались в один грозный гул.
— Батарея, слушай мою команду, — начал Мешетич, стараясь перекричать шум и немного картинно вытянув палаш из ножен. — Орудиями, первое, второе, огонь!
Повинуясь его команде, канониры взялись за рукояти и принялись их крутить. Блоки стволов пришли во вращение, и в сторону противника полетел град свинцовых пуль. Было видно, как несколько башибузуков вылетели из седел, две лошади, очевидно убитые наповал, перекувыркнулась через головы, и бились в агонии, мешая следующим за ними. Все же потери атакующих были не слишком велики, но как ни странно им хватило. Не переставая визжать и стрелять наудачу, они вихрем промчались мимо позиций русских, чтобы скрыться в ближайшей лощине.
— Не любишь, курва, — пробурчал фейерверкер Приходько и добавил еще пару заковыристых фраз.
— Сейчас вернутся, — пробурчал Будищев, внимательно осматривая окрестности.
Пехотинец оказался прав, небольшая группа турецких иррегуляров появилась с другой стороны и принялась обстреливать батарею. В их сторону немедленно открыла огонь еще одна картечница, но не слишком успешно. Один из патронов сработал с задержкой и выстрелил не тогда, когда ему полагалось, а когда гильза покинула казенник. По счастливой случайности никто не пострадал, но артиллеристы шарахнулись от своей митральезы как черт от ладана. Ситуацию спас Дмитрий, взявшийся за винтовку и принявшийся отстреливать врагов, будто в тире.