Путь на эшафот
Шрифт:
– Я заслужу уважение, – поклялась она себе. – Я должна… должна! Придет день, и они полюбят меня.
Баржа двигалась быстро. Анна была без сил, когда прибыла в замок. Лицо ее было бледным, застывшим, еще более надменным, более властным, чем когда она отправлялась на ужин с друзьями. Это было лицо королевы.
В Хоршеме в спальне проходило празднество. Девушки хихикали весь день.
– Я слышала, – шепнула одна из них Катерине Ховард, – что в этот вечер с тобой произойдет что-то особенное.
Катерина слушала, широко раскрыв глаза. Что за сюрприз? Изабел таинственно улыбалась. Они все участвовали в этой затее, кроме Катерины.
В тот день у нее был урок музыки, но Мэнокс был менее любезен, чем обычно. Герцогиня дремала, постукивала ногой, журила Катерину, так как та часто ошибалась. Мэнокс сидел рядом, выпрямив спину, вел он себя, как учитель, а не как восхищающийся ею страстный друг. Катерина же с нетерпением ждала этих уроков.
Она шепнула ему на ухо:
– Я обидела тебя?
– Меня? Обидела? Вовсе нет. Ты не можешь меня обидеть. Ты доставляешь мне радость.
– Мне показалось, что ты о чем-то думаешь.
– Я только твой учитель музыки, – шепнул он ей на ухо. – Я понял, что если герцогиня узнает, что мы друзья, она возмутится. Она может даже прекратить наши занятия. Ты будешь рада, если так случится, Катерина? Думаю, ты расстроишься.
– Конечно, расстроюсь, – сказала она простодушно. – Больше всего на свете я люблю музыку.
– И учитель тебе тоже нравится?
– Ты же знаешь, что да.
– Давай играй. Герцогиня просыпается, она может услышать, что мы болтаем.
Катерина играла, герцогиня постукивала в такт музыке ногой, затем постукивание стало замедляться и вскоре вовсе прекратилось.
– Я все время думаю о тебе, – сказал Мэнокс. – Но очень боюсь.
– Боишься?
– Боюсь, что что-то может случиться и уроки прекратятся.
– О, ничего не должно случиться!
– Все может быть. Ее милость может решить, что следует взять другого учителя.
– Я буду умолять ее, чтобы она не делала этого.
В глазах его появилось беспокойство.
– Ты не должна этого делать, Катерина!
– Должна! Я не хочу другого учителя!
– Я все думал, что скажу тебе сегодня. Мы должны быть осторожны, Катерина. Ведь если ее милость узнает о нашей… дружбе…
– Но мы будем осторожны, – сказала Катерина.
– Все это очень грустно. Ведь мы встречаемся с тобой только здесь, на виду у герцогини.
Он замолчал. Когда она заговорила, он перебил ее:
– Тихо, герцогиня может проснуться. В будущем, Катерина, я буду холоден к тебе, но знай, что несмотря на мое поведение, подобающее учителю, строгому учителю, в душе я буду относиться к тебе, как раньше.
Катерина расстроилась. Она жаждала ласки, нежности. Ей так мало пришлось испытать
Она слышала, как хихикали девушки, готовясь к вечеринке. Несколько раз они произнесли ее имя.
– Сюрприз…
– А почему бы и нет?
– Так будет спокойнее…
Ее не интересовали их сюрпризы, она думала о том, как бы сделать так, чтобы Мэнокс поцеловал ее еще раз. Потом она подумала, что нравится ему просто, как может нравиться молодому привлекательному человеку маленькая девочка. Это совсем не то чувство, которое взрослые испытывают друг к другу, не то чувство, о котором Катерина много думала и хотела испытать. Еще предстоит прожить долгие годы детства, прежде чем это произойдет. Мысль навеяла на нее печаль.
Сквозь занавески она услышала чьи-то поспешные шаги. Услышала голос молодого мужчины. Он принес сладости для вечеринки. Девушки завизжали от удовольствия.
– Как замечательно!
– Я едва могу удержаться, чтоб не попробовать.
– Сегодня у нас особый вечер – отмечаем прощание Катерины с детством…
Что они хотят этим сказать? Пусть себе смеются. Их сюрпризы ее не интересуют.
Наступил вечер. Изабел настояла, чтобы Катерина раздвинула занавески, скрывавшие ее кровать.
– Я сегодня устала, – сказала Катерина, – и хочу спать.
– Ха! – засмеялась Изабел. – Мне казалось, ты захочешь присоединиться к нашему веселью! Я хорошо потрудилась, чтобы тебе было сегодня весело.
– Вы очень добры ко мне, но я правда предпочитаю поспать.
– Ты не знаешь, что говоришь. Пойдем, я дам тебе немного вина.
Стали собираться гости. Они входили, едва слышно хихикая. Большая комната превратилась в место эротических ожиданий, как бывало всегда перед праздником. Слышались шлепки, поцелуи, хохот. Занавески у кроватей то задвигались, то раздвигались. Повсюду слышались предупреждения: не устраивать шума, быть осторожными.
– Ты уморишь меня, клянусь!
– Тише, ее милость…
– Ее милость вовсю храпит. Я слышала.
– Люди часто просыпаются от храпа.
– С герцогиней так бывает. Я сама видела.
– Катерина тоже видела, когда занималась музыкой с Генри Мэноксом!
Это замечание вызвало бурю смеха, как будто бы в нем скрывалось что-то смешное. Катерина серьезно сказала:
– Это правда. Храп ее будит.
В это время открылась дверь. Все смолкли. Сердце Катерины забилось от страха и удовольствия. В комнату вошел Генри Мэнокс.