Путь на Олений ложок
Шрифт:
Шатеркин на ходу достал из кармана ключ, взглянул на Рифа и скомандовал:
— А ну, Котельникова ко мне!
Риф опрометью кинулся по коридору. Через две-три минуты и Котельников и Риф были в кабинете Шатеркина.
— Слушаю вас, Николай Иванович, — поздоровавшись с капитаном, сказал Котельников.
— Садитесь. Полковник меня не спрашивал?
— Пока нет.
В кабинете было еще сумрачно и прохладно. Тепло начавшегося дня не успело добраться сюда. Шатеркин по-хозяйски осмотрел стол, подошел к окну, раздвинул тяжелые шторы и опустил фрамугу.
— Нового ничего не поступало? — спросил он, садясь на свое место.
— Ничего решительно.
— Плохо, — задумчиво произнес Шатеркин. — Плохо… Что дало вскрытие?
— Ничего существенного. В организме не обнаружено никаких патологических изменений. Человек был вполне нормального развития, здоров. В желудке обнаружен незначительный запах спиртного. Вот и все.
— Пулю извлекли?
— Да, конечно. Она у меня. Разрешите принести?
— Пожалуйста… А ведь вся обстановка действительно очень неясная, — тихо постукивая по столу карандашом, проговорил капитан, как только скрылся за дверью Котельников. — Документов — никаких, следы оборвались… Кто он?.. — Шатеркин взглянул на календарь и откинул листочек с большой черной цифрой «20». — Скоро сутки, а личность убитого еще не опознана.
Вошел Котельников, положил на стол акт вскрытия и пакет с вещественными доказательствами. Но Шатеркин, прежде чем приступить к рассмотрению документов, спросил:
— А хорошо ли мы отработали место происшествия, Алексей Романович?
— Мне думается, хорошо, — без колебаний ответил Котельников и, чуть подумав, добавил с хитрецой: — Если говорить языком криминалистики, при осмотре места происшествия были соблюдены оба периода — и статический и динамический.
— Но никакая наука не исключает элементов халатности и прямых ошибок работников. Все-таки никаких личных документов на месте происшествия мы не обнаружили.
— Не обнаружили, Николай Иванович.
— Вот то-то и оно… — Шатеркин склонился над столом. В акте сухими медицинскими терминами излагались объективные данные вскрытия. Капитан задерживался только на тех местах акта, которые для него имели какое-то оперативное значение.
— Н-да, формальная сторона, без чего никакое уголовное делопроизводство немыслимо, — все в том же тоне неторопливого раздумья сказал Шатеркин, откладывая акт. — Это уж теперь можно отнести к истории.
Они помолчали.
— Пока нельзя еще сказать что-нибудь определенное, Николай Иванович. Доктор утверждает, что здесь самое обыкновенное самоубийство, — нарушив затянувшуюся паузу, сказал, наконец, Котельников.
— Но как вы увяжете факт самоубийства с тем, что карманы убитого пусты? Допустим, ограбление. Но тогда преступник взял бы только то, что имеет ценность. А ведь при трупе нет ровно ничего. Если мы хотим объективно разобраться в событиях, то сейчас лучше всего послушать, что скажут опытные криминалисты. Как вы думаете?
Шатеркин достал из ящика стола большой блокнот, еще раз внимательно осмотрел вещественные доказательства, взглянул в акт вскрытия.
— На разрешение экспертов мы поставим несколько главных вопросов, — сказал он, делая пометки в блокноте. — Первое: мог ли самоубийца выстрелить себе в голову таким образом? Экспертиза должна установить, в каком положении находилась правая рука погибшего в момент выстрела и соответствует ли этому положению направление полета пули. Стоит выяснить этот вопрос?
— Кажется, стоит, — ответил Котельников.
— Второе: поскольку в нашем распоряжении оказались две стреляные гильзы, следует проверить, принадлежат ли эти гильзы одному оружию и имеют ли они отношение к пистолету, найденному при трупе. Нужно это знать?
— Нужно! — опять подтвердил Котельников.
Шатеркин продолжал говорить и писать, склонив, словно школьник, голову на левое плечо.
— Третье: установить принадлежность пули, извлеченной из черепа пострадавшего. Имеет ли она отношение к пистолету «Вальтер».
Шатеркин откинулся на спинку кресла, легко провел по лицу тупым концом ручки.
— Вот, кажется, и все. — Он потянулся к массивному портсигару. — Передадим все эти вопросы в кабинет криминалистики профессора Данилина и попросим дать заключение.
Зажав в зубах папиросу и прищуривая один глаз от колючего дыма, Шатеркин вырвал из блокнота листочки со своими записями и передал их Котельникову.
— Возьмите. Оформите документы, опечатайте вещественные доказательства и все это как можно скорее отправьте Сергею Владимировичу.
— Слушаюсь, Николай Иванович.
Котельников быстро повернулся, но Шатеркин остановил его.
— Одну минуту. Сегодня нужно поднять из архива дело на Денисова.
— Но в этом деле ничего нет определенного, я уже знакомился с ним, один голый факт и все… Хозяин оружия точно и сам не знает, когда и откуда украли у него пистолет.
— Ничего, тем более надо нам еще раз вернуться к этому делу и как следует разобраться в нем. — строго ответил Шатеркин, поднимаясь с кресла.
— Я готов…
Котельников постоял еще минуту и вышел, пропустив впереди себя Рифа.
Капитан неторопливо собрал со стола бумаги, убрал их в сейф, снял трубку внутреннего телефона.
— Если меня будут спрашивать, скажите, что на месте буду поздно.
Он по привычке взглянул на часы и вышел из кабинета.
6. На поиски белокурой девочки
Рано утром, когда на улицах города было еще пустынно и тихо, Миша Парфенов подкрался к окну, возле которого спал Толик, осторожно огляделся по сторонам, стукнул один раз в подоконник, обождал немного, прислушиваясь, а потом трижды раз за разом настойчиво и твердо повторил стук.