Путь Никколо
Шрифт:
Если работники уйдут, он подыщет других. Он сказал, что торговцы попытаются осложнить ему жизнь? Но в таком случае она не сомневалась в исходе состязания. Ей оставалось лишь задаться вопросом, как она не раз уже делала прежде: почему многие неглупые люди не разглядели того, что было так очевидно ей самой?
Впрочем, некоторым это удалось. Но именно Клаас сам дал им подсказку. А это означало, что он также устал от простых задач и простого окружения, а, возможно, даже от простых друзей. Стоит ему задуматься над этим, и он осознает, что не будет по-настоящему скучать по ним. Хотя, разумеется, он думал об этом. В тени безликих возражений крылись другие, глубоко личные.
Он дал ей время прийти в себя, и она пришла в себя.
— Мне следовало сразу сказать, как я горжусь тобой, — заявила Марианна де Шаретти. — Ты должен понимать, что единственным, кто оказался слишком слаб и не справился, так это я. Ты оказал мне услугу, которой я не заслуживала, и у меня нет достаточных способностей, чтобы воспользоваться ее плодами. Но ты думал, что я смогу. И я чувствую себя польщенной.
Обхватив руками колени, он сидел и смотрел в огонь. Аккуратно заштопанная дыра на дублете вновь слегка разошлась на спине.
Заслышав ее голос, он слегка обернулся, однако не меняя позы. Марианне де Шаретти показалось, что лицо его странным образом сделалось старше. Он заговорил так, словно и не слышал ее:
— У вас ведь были претенденты на вашу руку.
Смелый вопрос, — ведь ответом должно было стать признание. Ей не хотелось гадать, что стояло за этим.
— Никто из них мне не нужен.
Он медленно произнес:
— Из этих двух вариантов, в конечном итоге, брак будет менее неприятен, чем продажа компании.
Несмотря на внутреннюю дрожь, она вдруг обнаружила, что смеется.
Он заметил это и также с улыбкой продолжил:
— Для вас, я хотел сказать. Поначалу это будет все равно что попросить бургомистра и эшевенов лечь в постель с феликсовым дикобразом. Такая затея потребует тщательной подготовки, внимания и большой работы в течение долгого времени, и нужно быть готовыми ко многим отказам и даже грубостям.
А ведь мне придется почти сразу уехать, оставив вас наедине со всеми неприятностями. Но если этот Грегорио и впрямь такой человек, каким кажется, я готов отчасти посвятить его в наш замысел касательно квасцов. Это привяжет его к нам, и он вам поможет.
Должно быть, на лице ее отразилась тревога, потому что он внезапно осекся.
— То есть, если, конечно, я могу вновь вернуться к этой теме? Я не подумал, что вы могли закрыть ее окончательно. К примеру, вы даже не дали мне возможности составить список всех преимуществ нашего партнерства. Я всегда восхищался вами и уважал вас. Это самое основное. На самом деле, полагаю, что других причин и не требуется. При необходимости, я мог бы встретиться с епископом Коппини на предмет церковного разрешения, ведь между нами существует отдаленное родство. То есть я являюсь незаконнорожденным внуком первой супруги мужа вашей покойной сестры. Верно?
Он был готов в любой момент изменить это решение. Указав на это родство, он таким образом напоминал ей, что этот фактор также следует учесть, помимо разницы в возрасте и общественном положении. Однако даже столь неравные браки порой заключались в богатых семействах, если была необходимость, скажем, объединить владения или дать жизнь наследникам.
Разумеется, к ней это не относилось. Но с помощью брачного контракта она приобретет для своей компании все его способности и таланты. У нее имелся Феликс, основной наследник, а также две дочери. Он сам, возможно, дал жизнь не меньшему числу незаконнорожденных детей. Впрочем, об этом она едва ли когда-нибудь узнает.
Марианна де Шаретти внезапно осознала, что размышляет над этой идеей, словно все происходило по-настоящему, и он окончательно принял ее предложение, хотя на самом деле это было не так.
Она поднялась со стула. Стоило ей шевельнуться, как он также поднялся с места, держась чуть поодаль и даже без тени улыбки.
— Мы можем говорить начистоту? — обратилась к Клаасу Марианна де Шаретти. — Этой компании нужен мужчина во главе. И я предложила тебе занять это место, женившись на мне. Готов ли и желаешь ли ты этого?
Она не могла знать, выглядит ли сейчас такой же усталой, как чувствует себя. По нему усталость была незаметна он казался лишь чуть более притихшим, чем обычно. Он не пытался подойти ближе. От него по-прежнему пахло лошадьми, кожей и потом, но она больше не морщила нос.
— Я все обдумал. Это наилучшее решение, — объявил он наконец. — Наилучшее и для меня тоже. По крайней мере, сейчас мне так кажется. Вероятно, какие-то соображения пока ускользают от нашего внимания, потому что час уже поздний, а мы проговорили очень долго. Думаю, на сегодня нам следует сделать передышку. А затем завтра поутру, как только пожелаете, возможно, вы бы послали за мной? — Он вновь не спускал взора с ее лица. — Не сочтите это неблагодарностью. Я понимаю, что вы мне предлагаете. Я хочу, чтобы вы подумали об этом еще раз.
— Согласна. Я понимаю. Тебе самому требуется время. Тогда, если желаешь, оставим эту тему, пока ты не будешь готов к ней вернуться.
Он отозвался тут же.
— Нет, завтра поутру.
— Тогда я пришлю за тобой завтра.
Напряжение внезапно покинуло его лицо. Он ободряюще улыбнулся, затем, мгновение помявшись, промолвил.
— Тогда позвольте мне пожелать вам доброй ночи, моя госпожа. И пусть она не будет ни тягостной, ни печальной. Что бы из всего этого не вышло, ничто не сможет повредить вам, если я смогу этому помешать.
Моя госпожа, — так он назвал ее, — не слишком церемонно, но и не фамильярно. Клаас всегда знал, как следует поступить. Или почти всегда.
— Доброй ночи, — отозвалась она.
Он улыбнулся и вышел из комнаты. Глядя на закрытую дверь, Марианна де Шаретти задалась вопросом, что еще он мог бы ей сказать. Какой совершить жест… И осознала, что никакого.
Ночь для них обоих — чтобы поразмыслить как следует. А завтра встреча, как можно раньше поутру, чтобы избавить их обоих от тягостного смущения. Или — кто мог бы винить его? — по совершенно резонным причинам. Если он все же решится заключить эту пугающую сделку с Венецией, ему необходимо собрать важные сведения и сделать массу подсчетов прежде чем отбыть в Италию. И это помимо всех прочих забот, включая Феликса.