Путь Никколо
Шрифт:
Епископ Коппини хранил предусмотрительное молчание. Именно ему надлежало отправиться в Кале и примирить тамошних англичан с их собратьями в Англии, которые завладели фландрскими галерами.
Разумеется, замысел неплохой. Но как только это произойдет и будет объявлен мир, то папа римский сможет начать крестовый поход для того, чтобы отвоевать Константинополь, и у короля Франции, герцога Бургундского, и английского короля (кто бы тогда ни занимал тамошний трон) не будет иного выхода, кроме как направить флот или армию ему на помощь. И тогда в следующий раз фландрские галеры вполне может захватить в Слёйсе герцог Филипп, вместе с шотландскими барками, португальскими кораблями, бретонскими каравеллами, нормандскими вельботами и тяжелыми судами из Гамбурга Как выжить негоцианту в такие дни? Воистину, без астролога не обойтись.
— Можно начать скупать рыбу, — предложил жених, который до сих пор почти не подавал голос и, как ни странно, не сказал никаких особых глупостей. — Рыболовецкие суда единственные, которые нельзя послать в крестовый поход. Но до окончания Великого Поста осталось недолго, так что спрос на рыбу будет невелик.
Шутка была не такая уж скверная, и они выпили достаточно кандийского вина мейстера Ансельма, чтобы от души посмеяться над ней. Но более того, несколько человек подумали про себя, что этот паренек, сам того не желая, подсказал им идею, над которой стоит здорово поразмыслить.
Разошлись они все в отличном настроении, а когда вернутся домой, то, учитывая роль, которую сыграли во всем происшедшем, они будут склонны скорее защищать этот брак, нежели осуждать его. К тому же они все знали условия договора, подписанного у них на глазах, и знали, чьи интересы он защищает. Таким образом, единственным из всех возможных, самые влиятельные семейства в Брюгге будут, по крайней мере, знать правду.
Когда удалился епископ и бургомистр, и стряпчие, Маргрит ван дер Банк обняла невесту за пухлые красивые плечи и предложила пройти в свои покои, дабы там привести себя в порядок перед уходом.
Их новый поверенный, мейстер Грегорио, уже вернулся в дом Шаретти. Там, как только подойдут и жених с невестой, о состоявшемся браке будет объявлено всем ее работникам. Разумеется, после того как демуазель сообщит эту новость своему сыну и дочерям.
Пугающая перспектива после такого тяжелого утра. Демуазель была бледна от усталости. Но словами тут не поможешь… Маргрит обняла ее, пытаясь таким образом заверить в своем дружеском расположении, но вдова Корнелиса была гордой женщиной. Она не дала волю слезам, а просто на мгновение дольше положенного задержалась в объятиях Маргрит. Затем, отступив на шаг, спокойно поблагодарила ее за все.
Чуть позже, когда удалились и жених с невестой, Маргрит рассказала об этом Ансельму, но тот, хотя она этого очень ждала, не поделился в ответ тем, что произошло между ним и этим юным Николасом, когда они остались одни. На самом деле, рассказывать было особо не о чем. После гостя Адорне воспользовался уборной, а затем вернулся в комнату и увидел, как жених, до тех пор превосходно владевший собой, дрожа всем телом, надает на стул, словно в него из окна угодил арбалетный болт. Заслышав шаги Адорне по выложенному плиткой полу, он обернулся рывком.
Ансельм посмотрел на него сверху вниз.
— Ты хоть спал прошлой ночью, мой друг Николас? Полагаю, что нет.
Иногда во время боя воины, чтобы избавиться от усталости, вдыхают вот так, глубоко, наполняя легкие воздухом, а затем выдыхают с силой, чтобы прогнать боль. Николас при этом улыбнулся, и покачал головой все с той же улыбкой. Ансельму сделалось любопытно, где и как тот провел последнюю ночь своей свободы. Последнюю ночь юности, в какой-то мере. Легким тоном он промолвил:
— Каждый жених имеет право на вечеринку с друзьями.
Он надеялся, что молодой человек ответит ему в том же небрежном тоне, однако взор юноши оставался по-прежнему расплывчатым, словно что-то другое отвлекало его.
— А. Нет. Я был у себя.
Ансельм Адорне взглянул на него, затем, подтянув стул поближе, уселся, в профиль глядя на своего гостя.
— Николас? Но ведь ты бы не хотел вернуть все вспять, даже если бы мог? Вновь вставать по рабочему колоколу, мешать ткань в красильных чанах, жить в окружении детей и простолюдинов? Это было бы грехом, учитывая, как многое ты способен дать миру, благодаря своим способностям.
— Деньги? — переспросил Николас, обращаясь куда-то к окну. — Я был счастлив, даже ничем не владея. И мог делать счастливыми других людей.
— Разумеется, — согласился Адорне. — Но это было в юности. Тебе нужно нечто большее. И это было твоим решением.
— Да, — сказал Николас.
Ансельм Адорне по-прежнему не сводил с него взгляда Не было никакого смысла говорить: «Ты этого хотел. Разве ты не предвидел заранее последствий? Разве ты не понимал, что еще не готов совладать с этим?» Он подумал: парню придется справиться, ради той несчастной женщины. Но что тут может помочь? Уж конечно, не вино, чтобы утопить в нем свои заботы.
— Полагаю, что моей супруге и демуазель хочется побыть немного наедине, — наконец промолвил Адорне. — Если желаешь, то подожди, пока я проверю, закончили ли занятия Мария и Кателийна. Они никогда не простят меня, если ты уйдешь, не повидавшись с ними. — Немного помолчав, он добавил: — Разумеется, они ничего не знают. И их это ничуть не заботит.
Ансельм Адорне всегда пытался проникнуть в мысли и чувства других людей. Порой Маргрит предупреждала его: «Ты подходишь слишком близко. И к тому же, Ансельм, ты порой ошибаешься». Но на сей раз он не ошибся. Хотя молодой человек сказал всего лишь:
— Я был бы вам весьма благодарен.
Ансельм Адорне без лишней спешки поднялся и вышел, а затем вернулся с дочерьми в комнату, где их уже ожидал верный друг Клаас, с улыбкой приготовивший очередную головоломку из пряжи, намотанной на пальцы.
К тому времени, как невеста была готова отправляться восвояси, Адорне не мог усмотреть ничего достойного порицания в манерах ее спутника. Николас произнес взвешенные и, похоже, вполне искренние слова благодарности хозяину дома и его супруге Маргрит. Затем он взял плащ демуазель и накинул ей на плечи. Она с улыбкой взглянула на него: румянец уже вернулся на щеки, а с ним, похоже, и былая отвага.