Путь Никколо
Шрифт:
— Не знаю, — промолвила она. — Я не знаю, кто были те люди. Неужто у тебя нет против него никаких свидетельств?
— Ничего стоящего. Послушайте, — сказал Клаас. — Вам нет никакой нужды больше ничего делать. Это моя драка, хотя я очень рад, что вы так вовремя вмешались в нее, иначе меня бы уже не было в живых. Но теперь забудьте обо всем, что со мной случилось. Скажите родителям лишь то, что господин виконт ввел вас в заблуждение и сделал предложение, которое пришлось вам не по душе. Больше он не причинит вам хлопот.
Клаас внимательно наблюдал за ней. На лице отразилось облегчение, но также тень разочарования. Он сказал именно то, что она желала услышать. Однако была также и решимость.
Кателина ван Борселен промолвила:
— Теперь уже не имеет никакого значения, что будет делать господин виконт. Все равно меня постараются как можно скорее выдать замуж, на тот случай, если я не все рассказала. Даже жаль, в самом деле, что ничего не произошло. Итог все равно один и тот же.
Наконец он в точности понял, зачем он здесь. Ей было девятнадцать лет. Умна и хороша собой; но в этом вопросе она была ничем не лучше Гелис. И тем же мягким тоном, каким он мог бы обратиться к ее сестре, Клаас сказал:
— Это полотенце для меня?
А она и забыла. Затем вспомнила. Подошла к нему и, на мгновение поколебавшись, набросила ему на плечи, как должно быть, собиралась с самого начала. Задержала руки, и он ощутил их дрожь. Ладонью он накрыл ее пальцы и усадил рядом с собой, однако все же не слишком близко. Огонь камина по-прежнему просвечивал ее одежду, и он заметил кое-что еще. Итак, Клаас, тебе придется проявить выдержку за двоих. Посмотрим, как ты справишься с этим.
— Демуазель, — промолвил он. — В мире не счесть женихов. Не будьте жестоки к ним, только потому что один из ваших поклонников не сумел угодить вам.
Вместо ответа она сказала лишь:
— Тебе не нужно жениться.
Смысл этой фразы он не совсем уловил и ответил, подыскивая самые простые слова, чтобы убедить ее:
— Рано или поздно придется. Разумеется, никто не должен ожидать слишком многого. Но кем бы ни оказалась моя будущая супруга, она может пожалеть, что когда-то в прошлом уступила случайному капризу.
— Я жду слишком многого, — заметила она. — То, чего я желаю, не существует. Так что…
Итак, от церемоний больше не было никакого прока, и то, о чем они говорили, необходимо было называть своими именами. Он сожалел об этом, потому что под конец она возненавидит его. Он отпустил ее руку и, в свою очередь, встал, озаренный огненным сиянием.
— Значит, вы решили использовать меня как замену. Благодарю, но я не слишком польщен, — заявил Клаас. — И вы ошибаетесь. Есть множество мужчин, способных сделать вас счастливой.
Она также оставила всякое притворство.
— Покажи мне как, — попросила Кателина ван Борселен. — Таков мой каприз. Это не твоя ответственность.
Он стоял, глядя на нее сверху вниз.
— Разумеется, это моя ответственность. У нас разное происхождение. Могут быть последствия.
— Никаких последствий не будет, — возразила она. — Иначе я не привела бы тебя сюда. Или ты боишься чего-то еще? Или я недостаточно хороша для тебя? В таком случае, возможно, не мог бы ты порекомендовать меня кому-то из друзей?
Она говорила точно так же, как тогда, в Дамме, с нестерпимой резкостью. На ресницах дрожали слезинки.
— О, Господи, — опустившись на колени, он взял ее за руки. — Послушайте. То, что вы утратите сейчас, вы утратите навсегда.
— Ты станешь хвастать этим? — И, помолчав немного: — Нет, прости. Я напрасно сказала это.
— Вы совсем не знаете меня, — в отчаянии воскликнул он. От нее исходил аромат изысканных дорогих благовоний. Он попытался сдержать дрожь в руках и заставить мозг работать. Внезапно она выдернула одну руку, опустила ладонь на его обнаженное плечо и провела по спине, оглаживая ноющие мышцы. Все ниже и ниже.
Не мог бы ты порекомендовать меня кому-то из друзей?
— Я покажу вам, каково это на самом деле, — промолвил он. — Так постепенно, как смогу, чтобы вы могли в любой миг остановить меня, прежде чем дело зайдет слишком далеко. После этого я сам постараюсь остановиться, если вы скажете. Если не смогу, используйте силу. Я не знаю, как многое вам известно о мужчинах.
Она прижималась щекой к его лицу, и он на миг почувствовал ее улыбку. Он также чувствовал, как колотится ее сердце, а голос звучал так, словно у нее сдавило горло.
— Гелис утверждает, что ты самый страстный любовник в Брюгге, если верить всем тем девицам, которых она успела расспросить. И что ты всегда говоришь им, что можешь остановиться, но они никогда не просят об этом.
Она была еще совсем дитя. И из-за того, что двое мужчин были с ней жестоки, а мать бессердечна, теперь ему придется соблазнить ее.
Или наоборот. Или ни то и ни другое. Он поднимет ее на руки и отнесет в спальню, и уложит на постель, как станут делить ее будущие любовники. Затем так бережно, как сумеет, он постарается раздеть и ласкать ее, и мягко и нежно провести через все ступени затейливой игры, предваряющей любовное соитие. Затем, — если она не остановит его, — он пустит в ход силу там, где это необходимо, дабы всю свою жизнь она вспоминала лишь новое наслаждение, а не новую боль.
Как все его самые лучшие замыслы, этот исполнился в точности, за тем единственным исключением, что сразу после свершившегося он заснул, чего делать отнюдь не собирался. Но при нынешних обстоятельствах это было вполне объяснимо. Он проснулся в постели, сжимая в объятиях сладко спящую девушку, чьи длинные волосы окутали его тело. Во сне лицо ее выглядело совсем другим: теплым, спокойным, умиротворенным. Где-то в уголках рта еще таилась улыбка, и он улыбнулся в ответ, несомненно, по той же причине. Затем, вернувшись к реальности, выглянул в окно. Слава Богу, на дворе по-прежнему ночь. Прислуга вернется ближе к рассвету, а хозяева дома — еще гораздо позже. И все равно, ему давно следовало уйти прочь.
Обычно он точно знал, сколько времени уйдет на любовные игры, когда повести партнершу к точке высшего наслаждения, как долго продолжать любезничать потом. Но сейчас, разумеется, все было не так, как обычно. И прежде всего необходимо прибраться на кухне и забрать оттуда свою одежду.
Очень осторожно он высвободился из объятий Кателины и бесшумно выскользнул в коридор. Судя по большим песочным часам, до рассвета оставалось около четырех часов. Тем не менее, он даже не стал тратить время на то, чтобы одеться, а быстро принялся за уборку. Под конец кухня выглядела в точности так же, как в тот миг, когда Кателина ввела его в дом через сад.