Шрифт:
Ютанов Николай
ПУТЬ ОБМАНА
Анонс
Жестокий холодный мир Ольены мир вечной воины - и теплый романтический мир Страны Несозданных Сказок, мир не рожденной фантазии. Маленькая фехтовальщица, принц Тессей и принцесса Арианта, прощающиеся с детством под топот лошадиных копыт, звон шпаг и рев драконов И мира Ель, чья юность была сожрана бесконечной войной и безмерной властью Умирающая цивилизация линнов и мерцающих, чьи исчезающие островки разбросаны по старым звездным скоплениям И возвращение звезды Капернаум, последний раз всходившей над миром две тысячи лет назад.
...и сдавленным, был его голос, и с
отвращением наблюдал он, как
оборудовали для новой кровавой драмы
омерзительную сцену, с которой он не
мог, а может быть, и не хотел, сойти.
Вольфганг Кеппен
Largo animando
На опушке леса, где цветы сновидений звенят, взрываются, светят, девочка с оранжевыми губами и с коленями в светлом потоке, хлынувшем с луга.
Артюр Рембо
Солнце, приподнявшись над горами, обожгло край гребня. Черные валуны далекой осыпи вспыхнули ломаной огненной полосой. Светило взошло светящимся комом, мазнув красными хлопьями облаков холодное небо. Хомяк-локи вскинул черничины глаз и удивленно замер, глядя на всплывающий огонь. Из-за толстой мохнатой щеки на землю посыпались пшеничные зерна.
Эниесза пробудилась. Вспыхнули красным огнем цветы бархоток. Закачались на зеленых подвесках волшебные шляпы полевого вьюнка. Брюхатые ночные бабочки свернули, прижали крылья к мохнатым спинам, притворяясь сухими стеблями, старыми отжившими соцветиями. Зашептали тонкой кожей шляпки грибов-солнечников. Ветер отправился в полет над гибкими телами трав и цветов. Мелкие зеркала росы покатились по стокам листьев. Длинноногие комары-великаны карабкались по хвощам на солнце, сушили крылья и губы. Угрюмый жемчужник отряхнул сети и в ожидании жертв взялся вычесывать с боков плесень. Семейство пасечных змеек - рамгулисов сошлось на солнечной прогалине, струилось по лохматой траве и тихо шипело от удовольствия.
Еленка сорвала язычок бархотки, понюхала, растирая пальцами желтую пыльцу. Она улыбнулась знакомому терпкому запаху. Ей страшно захотелось солнца, росы и горьких трав. Так, чтобы оглушающе пахли фиеры, пятки скользили в зеленом соке, а ветер рвал волосы, нагретые горячим комом светила.
Еленка зажмурилась и потерла веки лепестком бархотки. "Мать моя, эниесза, вспомни обо мне, не сердись на меня и раскрой для меня свои радостные объятия, - прошептала девчонка.
– Вспомни, что я твоя дочь, и прости меня за дерзость..." Еленка открыла глаза и снова улыбнулась. Ветер, прянущий травами, теплой водой и дымным черноземом, обжег ноздри. Звенела осока, качался семицвет, чашечки фиер манили взгляд золотым блеском, влекли разиню-золотоискателя на далекие междуречные луга, где желтый металл ключом бьет из-под земли и навсегда ослепляет людей. В тени широких зубчатых листьев, ощетинившихся роем мелких ядовитых игл, рыжели большие солнечные ягоды жгучихи.
Еленка нырнула в шелковую зелень. Солнце померкло. Запахло сырой землей. Мотающиеся бороды грибов-солнечников щекотали голые плечи,лезли в нос при вдохе. Жемчужник вывалил на девчонку желтые капли глаз. Еленка дунула ему на усы. Колючий охотник хлопнул жвалами и уковылял в чащу трав. Поджарый муравей протащил на плечах белую липкую гусеницу. Гусеница задевала за стебельки трав, натягивалась, как тетива лука, но угрюмый охотник не желал расставаться с дичью. Меж стеблей до нахальства важно проползали плоские и сухие клопы-вонючки. Чей-то липкий язык мазнул и приклеился к щиколотке. Еленка обернулась: улитка трогала ногу мятым плоским носом. Девчонка приподняла ползунишку за крученый дом, понюхала вроде гнилью не пахнет, - но есть не решилась: она еще плохо разбиралась в улитках. Еленка бросила зверя в гущу вьюнка и перевернулась на спину, потянувшись как дикая кошка-анту. По ясно-синему небу плыли два снежных облака, подмазанные снизу черничным сиропом. Девчонка махнула им ладошкой. Она изогнулась, зашипела и, притворившись рамгулисом, поползла к реке, раздвигая носом заросли мокрого трилистника. Из зелени вынырнул оранжевый камешек жгучихи. Лист зацепил плечо. Еленка вскочила, обиженно растирая слюной волдырь. Солнце вдруг стало неприятным, трава - желтой и сырой. Уныло заболел живот. Девчонка побрела в полузатопленной холодной траве. Стрекоза села на выпяченный локоть, держа в лапе выеденную скорлупку мушиного панциря. Еленка чуть коснулась прозрачного крыла. Качнулись синие пятна на летящем стекле. Стрекоза шевелила жвалами и по-хозяйски осматривала эниесзу. Еленка подтянула ремешок под коленом и с тоской побрела к реке. Даже сладкий лист конской люпавы не вернул былого настроения. У берега Еленка остановилась, в задумчивости водя пяткой по воде. Тихо шуршал семицвет. Поодаль могучий вожак с блеклой чешуей провел в тени листьев водяной земляники свой многочисленный косяк. Рыбы шли точным строем, похожим на наконечник стрелы. Они плыли вверх по течению на нерестилища возле верхних водопадов. Девчонка словно проснулась. Она вскинула голову и сорвала листок ивы, осыпанный стекающими медовыми каплями. Лизнула медоносный лист раз-другой и прилепила на ужаленное плечо. Взгляд ее стремительно пролетел по густым семи-цветам. Еленка сорвалась с места. Она пробежала вдоль берега, споткнулась, упала в тину. Встала мокрая, зеленая, довольная, с глупой улыбкой и, прихрамывая на левую ногу, помчалась дальше, размахивая стеблем сломанного рогоза.
Она долетела до песчаной косы, резко свернула, переходя на бредущий шаг.
Еленка забрела по колено в воду и встала на позеленевший подводный камень, скользкий и приятно прохладный.
Здесь на быстрине солнечные лучи высвечивали желтое дно реки, лишь возле камня путаясь в густых зарослях. Еленка заслонила глаза ладонью и сквозь пальцы смотрела на акварельные переливы на воде. Она видела тысячи ручьев и ключей, летящих к большой реке. Она видела тонкокрылых стрекоз, качающихся на зеленых листьях осоки. Ее ноги лизала теплая рябь от пробежавшего по реке заносчивого растрепанного ветра. Солнце ласково гладило ее по лицу. С вечно цветущей эниесзы тянуло запахом сухих трав и звонким ароматом полевого вьюнка. Назойливо ныло обожженное плечо, вверх по локтю взбиралась жужелица, невесть как попавшая в воду, а по небу, синему, как мамины глаза, невесело ползли караваны застиранных кучевых облаков.
И Еленка вдруг поняла, что она может взлететь! Да-да! Она готова принять ни с чем не сравнимое, сладостное ощущение власти над свистящим в ушах небом, взглянуть с высоты еленкиного полета на чудный мир внизу, на красавицу эниесзу, в белых пятнах сохнущих лилий и залитую золоченым потоком фиер, на звездчатую гладь реки, в кудряшках бурунов и с заплетенными в косы гулкими струями водопадов, на теплые скалы, поросшие, как болячками, лишайниками и мхом. Взлететь еще выше! И там, в холодном объятии небес, чувствуя каждой точкой тела, как поддается и мелеет высота, ощутить ту радостную тоску, что познается только в разлуке. Тело Еленки, словно гибкий ствол весеннего дерева, пронзали звенящие ручьи. Девчонка, будто в забытьи, привстала на цыпочки и протянула руки вверх, к солнцу. Она почувствовала, как солнечные лучи, теплые и ласковые, как котята, мягко потерлись о ее ладони. Тогда девчонка засмеялась... Это зазвенели четыре тысячи колокольчиков. Это все жаворонки эниесзы взмыли над душистыми травами. Это все музыканты Дианеи в тихой радости взялись перебирать струны чистозвучных ретек. Это зазвучала музыка еленкиного детства... Рядом с разбитыми еленкиными коленями проплыла, покачиваясь на волнах, дутая лягушка. Девчонка вздрогнула, нога соскочила с камня и утонула в водорослях; лягушка с перепугу выпустила воздух, нырнула и мощными рывками поплыла прочь. Еленка поспешно замахала руками, чтобы не упасть. Из подводных зарослей вылетела большая полосатая рыба. Открыла зубастый рот, да так и остановилась, уставившись на еленкину ногу. Девчонка наклонилась, закусив губу, и схватила нахалку за желто-синий хвост. Рыба трепыхнулась, с шумом расправила высокий спинной плавник и, больно ударив Еленку по пальцам, рванулась вверх. Чуть пролетев над поверхностью, она плюхнулась в воду и зарылась в водоросли под соседним камнем. Вода вспенилась, помутнела. Из зарослей поднялось бурое пятно и расплылось по течению дымными волокнами. Из-под камня брюхом вверх всплыла рыба. Но была ли это хозяйка еленкиного .камня или менее удачливая ее соседка - этого девчонка не знала. Дохлятина с кровавыми полосами на вырванных жабрах поплыла вниз по реке к Столице. Еленка проводила ее сожалеющим взглядом. Она зачерпнула пригоршню воды и плеснула себе в лицо. Вода была розовой и несла дразнящий привкус крови.
Девчонка вышла на берег, стряхнула с ног налипшую тину и улыбнулась. Светило поднялось уже высоко и припекало. Эниесза готовилась к полуденному зною.
У кромки реки Еленка увидела солдата. Парень стоял на песке и испуганно смотрел на девчонку. Копье валялось возле ног. Жало клевца лунно блестело в воде. Еленка вспыхнула. Тело изогнулось, рука метнулась к ножнам у левого колена. В узкой еленкиной ладони блеснуло тяжелое лезвие штыкового ножа. Одним прыжком девчонка подскочила к воину.
– Почему ты следиш-шь за мной?
– с угрозой спросила она.
Солдат рухнул перед ней на колени. Лязгнули пластины панциря.
– Прости меня, мира Ель... Я не следил... я...
– Лжеш-шь.
– Нож качнулся в руке.
– Нет! Нет, мира Ель... Клянусь!
– Солдат прижал руки к груди и, согнувшись, приложил губы к еленкиному колену.
Мира Ель брезгливо отшагнула назад. Нож с лязгом вернулся на место. Еленка отвернулась.
Солдат быстро вскочил, подхватил копье и берегом побежал к сторожевым ущельям.
"Скорей бы папа возвращался", - подумала девчонка.
Она вышла на край эниесзы. Скалы встретили ее теплом нагретого камня. Еленка опробовала ногой каменный выступ, затем ухватила рукой край трещины и подтянулась. Жестко упираясь ногами, повисая на руках, она взобралась на плоскую каменную вершину. Здесь, на затылке скал, кончался лишайник и начинался лес с высокими старыми деревьями и густым подлеском.
Девчонка сорвала желтоголовый краснотал и, выдавив из стебля белый сок, капнула им на свежую царапину. Присев на одно колено, Еленка сорвала ягоду земляники и нанизала ее на тонкий стебель краснотала. Следующую ягоду она сунула в рот. Вся трава вокруг алела земляничной россыпью. Девчонка измазалась земляничным соком, ее ноги зеленели от раздавленных земляничных стеблей, а в лесу неудержимо пахло еще не отошедшим земляничным цветом.