Путь одиночки
Шрифт:
— Астрахан! — как и ожидалось, продолжал вопить Ротмистров. — У тебя не шансов! Я вызвал спецгруппу МАС! Лучше сдайся сам!
Спецгруппа МАС — это замечательно. Учитывая, что есть два свидетеля преступлений Ротмистрова — Влада и Костров, — сдаться лучше бы самому генерал-майору… Правда, надо еще сделать так, чтобы свидетели дожили до прибытия присяжных. Кстати, где Костров?..
— Влада! Доченька!
Стоило только Даниле вспомнить о Фиделе, как тот появился.
— Ротмистров, что ты делаешь?!!
— Спокойно, Федор Михайлович! —
— Что ты хочешь? — мертвым от волнения голосом спросил Фидель из-за спины Данилы.
— Поговорить. Всего лишь поговорить. Спокойно, не размахивая стволами. Попросите Астрахана опустить оружие — и я отпущу Владу…
Данила почувствовал, как в спину ему уперся ствол.
— Извини, — сказал Фидель. — У меня нет выбора. Я не буду рисковать жизнью дочери.
«Твою мать!!! Все-таки я не командный игрок, — подумал Данила. — Не умею просчитывать, кто и когда ударит в спину. Не умею и не хочу. До чего же проще играть одному».
Тут уж не до стратегических планов, когда в спину тебе упирается ствол. Он медленно опустил пистолет, выщелкнул обойму, передернул затвор и уронил пустой «джерико» на пол.
— Так-то лучше, — удовлетворенно кивнул Ротмистров. Оторвал револьвер от затылка Влады и нацелил его на Данилу.
— Не так быстро! — выкрикнул Фидель, направляя свое оружие на Ротмистрова. — Отпусти ее! Сейчас же!
— Ладно-ладно… — прищурился Ротмистров. — Секундочку… Не надо так волноваться.
Щелкнул выкидной нож. Ротмистров взмахнул рукой, и веревки, стягивающие кисти Влады, упали на пол. Руки девушки бессильно повисли, затекшие от долгой неподвижности. Ротмистров брезгливо толкнул ее в спину стволом револьвера — девушка побрела, шатаясь, к отцу, — а сам повернулся к безоружному Даниле.
— Допрыгался, Астрахан? А потому что нечего мускулам тягаться с мозгами…
Генрих Юрьевич поднял револьвер на уровень глаз. Данила машинально напрягся, но сделать тут было уже ничего нельзя. Слишком далеко стоял Ротмистров. Слишком подло предал Фидель. Слишком много было в жизни вранья и предательства, слишком часто ему стреляли в спину — ну хоть умереть доведется от пули в лоб.
Раздался треск отдираемого скотча. Это Влада, кое-как восстановив кровообращение в руках, сорвала с лица клейкую ленту.
— Не смей! — крикнула она и шагнула вперед, перекрывая Ротмистрову линию огня.
— Влада, доченька! — дернулся за ней Костров. — Что ты делаешь? Зачем тебе этот бандит?!
Ротмистров выстрелил. Данила не видел, куда попала пуля. Влада упала. Костров взвыл от отчаяния, а Данила прыгнул.
Это был прыжок из тех, что совершают люди, находящиеся на волосок от смерти. Прыжок, отнимающий все силы, все резервы организма. Прыжок, причина которого — не мышцы, не сухожилия, а исключительно воля, стремление жить и отнять чужую
Над головой Данилы прошла еще одна пуля, где-то взвизгнул рикошет, но это было уже не важно. Данила упал, с ходу перекатился и обеими ногами ударил Ротмистрова в живот. Генерал-майор повалился на спину, и капитан, продолжая катиться по инерции, оседлал его, вцепился в револьвер, который Ротмистров попытался направить на него. Потом была короткая схватка за оружие — изматывающее противоборство двух мужчин за право убить друг друга.
Данила выиграл. Он был моложе и сильнее и очень сильно хотел убить Ротмистрова.
Капитан выкрутил револьвер из рук генерал-майора и приставил к его голове.
Наверное, на этом надо было остановиться. Дождаться спецгруппы. Сдать Ротмистрова, очистить свое имя, вернуться в МАС. Где-то над стадионом уже рокотали, заходя на посадку, вертолеты спецназа…
Но Данила был слишком зол. И тут за его спиной щелкнул курок.
— Влада! Доченька! Владочка!
Фидель не видел ничего с того момента, как упала Влада. Ничего, кроме ее крови, кроме того, как взметнулись темные волосы. Кажется, Астрахан боролся с Ротмистровым — он не замечал.
— Вставай, вставай, Влада, вставай, — шептал Фидель, упав рядом с ней на колени, — вставай, Влада…
Она не шевелилась.
Наконец Фидель осмотрелся. Астрахан оседлал Ротмистрова и приставил к его виску пистолет. Фидель никогда не был бойцом, но убить подонка должен был сам. Он нащупал на полу оружие. Астрахан медлил — какие-то доли секунды, но, услышав щелчок взводимого курка, отвлекся, и Ротмистров вывернулся, оттолкнувшись ногами, скинул его с себя. Пистолет Астрахана каким-то образом оказался в руках у генерал-майора.
Ротмистров выстрелил.
Что-то толкнуло Фиделя в грудь, больно толкнуло, разворачивая. Потом был еще один выстрел. И стало темно.
— Фидель…
Федор Костров не сразу понял, что зовут его, с усилием открыл глаза и увидел нависшего над ним Астрахана.
— Фидель, вы ранены?
— Влада…
— Она жива.
Жива?!
Должно быть, капитан заметил, как изменилось его лицо, и повторил:
— Да, жива, не беспокойтесь. Фидель, я убил Ротмистрова.
Убил? Убил Ротмистрова? Влада жива, а Ротмистров — нет. Хорошо. Правильно.
— МАС! — заорали динамики под потолком. — Всем оставаться на местах!
— Вот и всё, Федор Михайлович, — сказал Данила спокойно, — мне хана. Давайте-ка я вас и Владу вытащу. Хоть вас получится спасти. Меня сразу под трибунал и в тюрьму за убийство.
Что он такое говорит? Почему ему хана? При чем здесь вообще он?
Ах да. Убил Ротмистрова.
Так за Владу же! И за него, за Федора.
Это как суд. Быстрый суд. Линча или полевой, как там называется? А, пустое. Ерунду говорит Астрахан. Было очень больно, и мир сужался. Федор с поразительной ясностью понял: он умирает.