Путь океана: зов глубин
Шрифт:
— Антуан и то ведет себя приличнее, слышишь! По ночам хотя бы где велено ночует. Или забыла, что ты вообще-то леди?
— Вот, кстати, хвалю, что напомнил. А сам ты — помнишь? Тогда может перестанешь наконец называть меня «Птичкой»?..
Селин плюхнулась в видавшее виды кресло и вытянула ноги. Протянутый Брутом плед оказался весьма кстати. Она чуть-чуть отдохнет и….
— Вот ещё! А что, если мореходы начнут трепаться об интрижках виконтессы, и все эти сплетни дойдут до Герцога?
— Очень трогательно смотришься в роли няньки, Брут. Но к злым языкам мне не
Колени гудели. Селин блаженно закрыла глаза…
Танцевать весь вечер и почти всю ночь, да после долгого перерыва — то ещё испытание. Но в отличие от пресных балов в Вердене, этот останется навсегда в её памяти.
Рука на плече у Витала, одетом в белый мундир, его смущённые глаза, поцелуй в планетарии…
Она закусила губу и улыбнулась.
— Я тебя просто не узнаю… Мне это не нравится… — ворчание Брута таяло на заднем плане сознания, погружающегося в дремоту.
Мерцающие планеты кружатся в ревущей темноте голодного космоса.
Селин тянет руку, чтобы коснуться Венеры, но от её прикосновения оранжевый шар вдруг гаснет.
Земля и Луна исчезают сразу же, как только тонкие пальцы трогают и их.
Одна за другой гаснут и остальные планеты. Они продолжают быть плотными комками в зияющей кромешности.
Полный мрак, густой и непроглядный, чёрным молоком заливает всё пространство. Погребает под собой и Селин.
— Витал?..
Зов остаётся без ответа. Паника гонит её робкие шаги в чернильную тьму, где она проваливается в ледяную воду. Дыхание перехватывает.
— Вставай! — жёсткая рука Брута трясла её плечо.
— Эти люди хотят, чтобы мы проследовали за ними. Просыпайся! — лицо Антуана было испуганным.
На троих лавразцев конвоиров оказалось многовато: дюжина мореходов в чёрных мундирах без опознавательных знаков. Татуированные молчаливые лица ничего не выражали.
Их процессия выглядела возмутительно выбивающейся из гармонии прекрасного города Малого Орфея. Сами же нарушители мгновенно преобразились словно в прокажённых: прохожие отводили глаза и переходили на другую сторону улицы. Какое унижение…
Селин имела некоторое представление о тактике ведения допросов, но это никак не помогало справиться с чувством загнанной в угол, разоблачённой, преступницы. Более того, страшное понимание давило на грудь: это всё из-за неё. Кто, как не она, имела наглость подбить честного моряка на подлог? Кабы не её глупость, любопытство и безответственность, стала бы она идти на поводу у юнг? Им-то подобное простительно! Позволить себе отступиться от высокого долга, пренебречь собственным положением и пасть, пасть настолько низко… Отпираться до последнего или рассказать правду?
Она оглянулась.
Брут шёл, как ни в чём не бывало.
Антуан же пытался доказать конвоиру, что произошло недоразумение, и скорее всего их с кем-то перепутали…
В кабинете для допроса размещался просто сервированный к чаепитию стол с тремя стульями.
Едва они зашли, дверь в грохотом закрылась, лязгнул замок, и в голову Бруту полетела мокрая тряпка.
— Сотрите немедленно все рисунки с лиц!!! Вы не имеете права их носить! Наглость какая!
Антуан было запротестовал, но Брут наскоро вытерся, размазав краску, и передал тряпку Селин.
За выщербленным столом сидел пожилой мореход-следователь в чёрном бушлате. Необычность и замысловатость линий татуировок на его лице вызывали беспокойство. Де Круа никогда не доводилось бывать в застенках, и всё, начиная от молчаливого конвоя у стен и заканчивая прикованной к столу чернильницей, давило и гнало прочь из этого гиблого места.
И тем более неподобающими выглядели разноцветные лепестки конфетти, приставшие к её волосам и наряду.
— Ваше Высочество, Антуан Адриан Урсус Вильгельм де Сюлли. Вы, как и ваша свита, обвиняетесь в нарушении Кодекса Гильдии Мореходов по статьям о посторонних на нашем острове. Ввиду тяжести содеянного, — вам, как персонам высокопоставленным, известен этот пункт, — вам выписаны уведомления о бессрочном статусе persona non grata в Гильдии Мореходов. — Им передали свитки на подпись. — Дело о шпионаже в пользу континента уже заведено, так что…
— Вы явно не в своём уме. — Звонкий голос кузена оставил после себя слишком живое эхо.
Следователь, едва сдерживая неприязнь, исподлобья посмотрел на Антуана.
— Буде мы шпионы, так наверное же наняли бы вместо себя кого-то другого, с чьего лица заслуги перед Гильдией Мореходов не смыть тряпицей?
— Молодой человек…
— Ваше Высочество, с вашего позволения.
— Хм… Ваше Высочество, не усугубляйте спорами ваше шаткое положение. Я не вижу смысла вести допрос дальше. Против вас уже дали показания все ответственные лица…
Селин давилась слезами и изучала потолок. Перебирала события и лица людей, которых встречала накануне. Кто же из них все-таки мог поучаствовать в разоблачении? Фаусто порой смотрел на неё косо, это правда. В самом деле не Дафна или Лукас могли оговорить их! Но чего ради? А может Маркиз? А что, с его-то жутью… только какая ему выгода с того? Да ещё обвинить в шпионаже, помилуй нас, Всеведущий… Наверняка это тот гадкий тип из компании перевозчиков рабов… Он так странно на неё смотрел на балу…
— Вот здесь подпишите клятвы о неразглашении. Значит так. Вы внесены в Чёрные Списки Гильдии. К вам приставлено ответственное лицо для контроля исполнения данных клятв. Как только мы получим достаточно свидетельств вашего следования заявленному, в ближайшем отделении Гильдии можете подавать прошение об исключении из чёрных списков…
Брут молча ставил подписи.
— Основная часть груза в настоящее время перемещается на судно «Стремительный» до конечного пункта назначения. Из ваших вещей изъяты документы, необходимые следствию. Уведомления о штрафах вам доставят незамедлительно, как только будет готова смета по причинённому Гильдии ущербу. Вопросы?