Путь олигарха
Шрифт:
В редкие моменты хорошего настроения Ада Мироновна могла улыбаться, шутила и казалась даже миленькой, но грозный призрак изменения ее настроения висел над собеседниками, как Дамоклов меч, не давая расслабляться.
В компаниях, за праздничным столом по случаю чьего-то дня рождения все облегченно вздыхали, когда Гончарук уходила, как всегда занятая, и торжество начиналось по-настоящему только с этого момента.
Наталья Леонидовна Шестак была женщиной несколько иного склада. Она тоже могла послать кого угодно на три и больше букв; на звонки тоже отвечала грубо и зло, но по ситуации. Если она, эта ситуация,
Наталья Леонидовна грубила по расчету, Ада Мироновна по призванию. Если все шло так, как ей нужно было, Шестак спокойно сидела на своем месте и четко, быстро, профессионально оформляла документы на отпуск продукции, редко допуская ошибки.
Но стоило кому-нибудь, включая и саму Аду Мироновну, зацепить ее не по делу – тогда держись. Наталья вся подбиралась, как кошка, глаза сверкали злобой и готовностью вцепиться когтями в любого, кто посмел на нее окрыситься или нарушить ее интересы и планы. Она не говорила, а шипела, как шипит хищник, на которого нападает другой хищник, еще более сильный. Даже Гончарук без крайней необходимости старалась не обострять с ней отношения. Но иногда они все же сцеплялись, и тогда это было неповторимое зрелище.
Что это было: конкуренция двух вожаков, каждый из которых претендовал на лидерство? Зависть и борьба двух сильных женщин, замужней и бессемейной? Личные обиды? – бог их знает, но это, говоря канцелярским языком, имело место быть. Вне ринга сотрудницы сохраняли состояние шаткого перемирия, а против клиентов даже объединялись.
За Натальей Леонидовной вечером часто заезжал муж. «До свидания, девочки, до свидания Ада Мироновна»,– с ослепительной улыбкой, которая ее красила, говорила Шестак сотрудникам и зеленой от злости начальнице и с чувством превосходства удалялась.
В последний год психология сбыта резко изменилась до наоборот. Главным стало – продать. А с этим так не хотелось мириться, так не хотелось к этому привыкать. Теперь три городских телефона часто молчали, чего не было сроду. Приходилось – о неслыханное дело!– самим звонить и « унижаться», предлагая свою продукцию. Клиенты теперь могли выбирать, капризничать, «перебирать харчами»: это не надо, это еще у меня есть, это у вас просрочено. Приходилось все это выслушивать, сцепив зубы, даже улыбаться, заискивать, умасливать голосок – иначе зарплаты не видать, а еще чего доброго, могут и сократить.
Ада Мироновна все чаще снисходила до объяснений, легких уговоров, компромиссов, но если покупатель упорствовал, то она предпочитала уйти, чтобы не сорваться и не испортить дело, предоставляя другим сотрудникам, в первую очередь, Наталье Леонидовне, улаживать конфликты, что та и делала часто с успехом – ей было не так тяжело приспосабливаться, как Гончарук.
Меньше стало в отделе сумок, конфет, духов, зато в последнее время здесь стали отпускать не только по безналичному расчету, но и за «живые деньги», то есть, за наличные. Ситуация опять в корне поменялась. Ада Мироновна опять ожила, она зорко следила за тем, чтобы наличный расчет шел только через нее.
Если она и снисходила до компромиссов с клиентами, то лишь с теми, кто платил наличными. Естественно, сотрудники отдела получали зарплату наличными и в полном объеме.
Когда денег не хватало или директор требовал наличные вносить в кассу, товароведы отдела получали свою зарплату самой дефицитной продукцией, а уже потом перепродавали эту продукцию покупателям, кто имел деньги. Гончарук строго контролировала этот процесс и могла опять казнить или миловать своих подчиненных.
В конце концов, отвечая на многочисленные жалобы и косые взгляды и все более тонкий ручеек денег, поступающих в кассу, отдел полностью отказался от получения зарплаты наличными. Это было даже выгоднее, так как часто дефицитную продукцию небольшими партиями удавалось продать дороже, чем значилось в прайс-листах. Появился еще один крючок, на котором Гончарук держала свой отдел. Только ее никто не мог проконтролировать, кроме службы безопасности, но со службистами она умела договариваться.
Когда комбинат перешел на бартерную оплату, вес Ады Мироновны опять поднялся до неслыханных высот. Получив на зарплату халву или томатный сок, сотрудники комбината не знали, что с ними делать. Зато знал отдел сбыта. Он мог помочь реализовать за деньги товар мелким частным магазинчикам, число которых росло с каждым днем. В сбыт то и дело забегали начальники отделов и служб с просьбой реализовать, в первую очередь, их продукцию или хотя бы подсказать, в какие магазины ее можно сдать под реализацию. Ада Мироновна резонно отвечала: «А куда я дену продукцию комбината?».
Выходила странная ситуация, когда продукция комбината начинала конкурировать с продукцией …комбината, которую отдали в счет зарплаты. А директор каждый день звонил и требовал: «торгуйте, давайте деньги, мать вашу…». Так что руководители среднего звена молча ретировались, а уж о «сошках» и говорить не приходилось – и не сунься. Поэтому вид у Ады Мироновны был все более занятой, важный и независимый, походка все строже и степенней, как у боярыни. Указ для нее был только директор и Вера Феликсоновна.
Когда Бидуля с Кардашем вошли в отдел в порядке знакомства, Ада Мироновна спокойно, без акцента встала и вопросительно посмотрела на вошедших: дескать, я вас внимательно слушаю. Юрию Владимировичу она прямо не подчинялась и поэтому не считала нужным подсуетиться.
Лишь когда Бидуля представил гостя, на лице королевы сбыта появилась дежурная услужливость: да, да, проходите, пожалуйста, знакомьтесь. Девочки у меня замечательные, работаем устойчиво, особых проблем нет. Приятно познакомиться. Я – Гончарук Ада Мироновна, начальник отдела. Она или забыла, что Юрий Владимирович ее уже представил, или посчитала это недостаточным и надо лично подтвердить свое положение. Бидуля не скрыл своего легкого неудовольствия. Ада Мироновна предпочла этого не заметить.
Глеб с интересом осмотрел отдел, о котором был наслышан. Ему не понравился оказанный здесь прием и чванливый вид начальницы. Он довольно резко сказал:
–Ходят слухи, что вы не всегда выдерживаете принцип – клиент всегда прав, Ада Мироновна.Это правда?
– Кто это вам такое сказал? Вообще, собирать слухи…– она недовольно дернула плечом, не находя слов для выражения своего возмущения. – Да мои девочки уболтают любого. Это профессионалы высшего класса. Даже неудобно слышать такое. Правда, Юрий Владимирович?