Путь Пастуха
Шрифт:
— И это великое благо для людей ар, — раздался за спиной Ойно неприятный тонкий голос.
Ойно резко вскочил и обернулся, едва не уронив отцовскую голову. На низкой платформе позади него сидела огромная старуха, одетая лишь в шерстяной лиф, который не в силах был удержать её отвисшие до пупа груди, и передник, которого могло и не быть, поскольку он почти полностью скрывался под жировой складкой живота, возлежащего на необъятных ляжках. Её круглое лицо было бесстрастно, под жёсткими усиками змеилась холодная полуулыбка. Коричневатая кожа блестела от пота — Ойно и со своего места ощущал кислый запах.
— Прости, я не слышал, как ты вошла, старейшая Кхел, —
Он и правда не слышал, более того, не понимал, откуда она появилась: в дом был лишь один вход — по лестнице из потолочный двери, и старуха по ней точно не спускалась. Может, из потайной комнаты, о которых ходили слухи? Или просто возникла из воздуха?..
— Ты и не должен был, — снисходительно ответила Кхел. — Мужчинам многое не дано знать.
Ойно смиренно склонил голову — старуха обладала в Аратте непререкаемым авторитетом и вообще считалась воплощением Триединой. Она и правда была точь-в-точь, как статуэтка Матери, восседающей на двух леопардах и исторгающей из себя младенца-мир — такая стояла на домашнем алтаре в доме Ерати.
— Ведаю, о чём ты говорил с отцом, — произнесла старуха и юноша похолодел.
— Ты знаешь? — вырвалось у него.
Кхел усмехнулась.
— Неужели ты способен что-то скрыть от меня? Я вижу твои все мечты и мысли. И я их осуждаю.
— Но почему?
— Потому что Триединая во гневе явит тебе свой смертельный птичий лик, — зловеще понизив голос произнесла старейшая.
— Но чем я прогневал её?!
— Ты впал в ересь древних.
Уже второй раз за сегодня Ойно слышал это, но никак не мог взять в толк, в чём был смысл такого обвинения. Он почти ничего не знал о древних...
— Ты хочешь уйти в проклятую страну на западе, — обвиняюще заговорила Кхел. — Там, где мужчины управляют сами. Где в поселениях дома стоят порознь, а не прижимаются друг к другу, как должно. Где святотатственно держат в загонах телят, пока из них не вырастут быки и коровы, и пасут их, хоть эти звери посвящены Матери и должны быть свободны. Где расплавляют вязкие камни, которые Мать дала затем, чтобы из них делали священные предметы. Но на западе из них отливают инструменты и оружие. Там забыли о Триединой, и поклоняются Богу-зверю, посылающему молнии! Мужчине!
Старейшая буквально прошипела это слово.
— Нет такого Бога! — продолжала она с такой силой и злостью, что Ойно почувствовал на своём обнажённом плече капельки её слюны. — В Великой воплощено всё, что еретики разделяют — рождение, смерть и новое рождение. А прочие существа, те кого мы зовём тьюи — лишь её энергии, которыми она управляет миром. Это предвечная истина, которую древние отвергли, за что страшно поплатились.
— Я не понимаю, старейшая, — проговорил, не поднимая головы, Ойно. — Расскажи мне про древних.
— Нечего тебе знать об этом, — проворчала Кхел. — Хотя... Ладно, возможно, тебе это правда нужно. Старейшие интересуются твоей судьбой, у нас на тебя есть планы... Так что слушай. Давным-давно, когда люди не поставили ещё первый дом в Аратте...
Ойно не мог представить себе такую древность: думал, что Аратта была всегда. Да и все, кого он знал, просто принимали факт, что их посёлок стоит с начала времён и будет стоять вечно. Но старуха продолжала:
— Люди тогда боялись одного только Бога-зверя, посылавшего им добычу на охоте и грохочущего в тучах, а Мать хоть и знали, но она была у них в небрежении. И так они её тем разгневали, что в один день всю землю залила вода и почти все люди погибли. Немногие же спасшиеся, когда воды отступили, пришли в место, которое сейчас называется Жилища Бога, и там стали строить из камня огромные алтари, чтобы вызвать Бога-зверя, которого они с той поры стали именовать Громовержцем.
— Зачем? — спросил Ойно.
— Они думали, что до того, как земля утонула, Бог говорил с ними. И что это Он утопил землю и их сородичей за какие-то их проступки. А после этого Он перестал говорить с ними. Но они снова хотели слышать Его. Они стали ставить огромные столбы в виде мужского жезла, и окружали их стенами, и приносили жертвы, и молились, и ждали Громовержца. Им стало казаться, что Он снова говорит с ними. Но то были духи, которые выходили через эти алтари наружу из своего мира и творили зло в нашем. Некоторые люди называли их богами, тьюи, шли за ними в далёкие земли и пропадали без вести. Другие, по наущению духов же, нападали на соседей. Кто-то вообще обезумел и стал говорить странные речи об иных мирах и неведомых тварях. Правда, иные из духов обучали и хорошим вещам — возделыванию земли, или приручению овец и коз, или постройке жилищ, или ткачеству, или гончарству, или работе с вязким камнем.
Юноша слушал писклявый голос во все уши — старейшая, вольно или невольно, приоткрывала перед нем удивительную изнанку привычного мира, куда он давно уже жаждал заглянуть.
— Наконец старейшие древних решили прекратить смуту, — продолжала Кхел. — Они отказались от ложного Бога и обратились к Триединой. Тогда и она обратила на них взор и велела засыпать алтари с мужскими жезлами, так, чтобы и следа от них не было. Люди сделали так. Мать велела выбирать старейшими только жён, потому что мужи беспокойны и всё время ломают порядок вещей. И люди сделали так. И потом все они покинули Жилища Бога и разошлись в разные стороны. Наши предки ушли далеко на запад и построили дома у Материнских Грудей, богатых чёрным камнем для зеркал, ножей и наконечников дротиков. Они засеяли поля, стали пасти овец и коз. Так и появился наш народ ар, который теперь живёт во многих селениях, но Аратта навеки останется среди них первым и главным.
Старуха произнесла это со всей возможно торжественностью и замолкла. У Ойно же возникли тысячи вопросов, но он понимал, что задавать их сейчас было бы неразумно. Вместо этого спросил:
— Но ведь те, кто уходит на запад, не делает Аратте ничего плохого. Ты сама сказала, что люди и раньше уходили в дальние края...
— Молчи, дурак, — злобно бросила Кхел. — Ты, как и всякий мужчина, ничего в этом не смыслишь. Триединая сделала так, что в Аратте все устроено прекрасно. Разве мы не сыты, не спариваемся, не производим потомство в покое и довольстве? Разве у нас не много полезных вещей и красивой одежды? Что ещё людям надо?.. Нечего тут менять. Теперь даже опасной охоты не стало, а с соседями мы давно уже не воюем, потому что вокруг одни только поселения нашего народа. И пусть мир и покой будут вечно!
— А если всё-таки нападут враги? — осмелился спросить Ойно. — Ведь есть и другие народы...
— Ар — самый сильный и богатый из них, нам нечего бояться чужаков! — отрезала старейшая.
— Но наши поля высыхают. И пастбища тоже — чтобы козы и овцы прокормились, отгонять стада приходится всё дальше.
— На наш век еды хватит, — бросила старуха. — Хватит ещё и твоим детям. А потом засуха прекратится и Аратта по-прежнему будет процветать.
— А если из Материнских Грудей опять польётся огонь и полетят камни, как было в древние времена?