Путь прилива
Шрифт:
Да-а, похозяйничал здесь Филипп. Это было заметно сразу, тем более что чиновник поддерживал в своем кабинете спартанскую обстановку: голые, почти без зацепок для глаза, известковые стены, на громоздком, как носорог, рабочем столе — макеты допотопных технических устройств. Все они здесь — и каменный нож, и аэроплан братьев Райт, и термоядерный реактор, и звездолет «Ковчег» — и все не на своих местах. Чиновник начал восстанавливать привычный порядок.
— Ну и как тут? — поинтересовался чемодан.
— Филипп проделал великолепную работу, — гордо сообщил стол. — Все реорганизовал, буквально все. Моя эффективность заметно возросла.
— Ничего, —
— На столе лежало. Корда назначил совещание — сразу, как ты вернешься.
— И по какому такому случаю?
— Этого здесь не написано, — пожал плечами чемодан. — Судя по списку приглашенных — очередная разборка втихую.
— Потрясающе.
— В Звездной палате.
— Ты что, с ума сошел?
Судя по всему, Корду снова скопировали; теперь он выглядел чуть постарше, чуть-чуть усилились нездоровый румянец и одутловатость. Вот так и стареют коллеги, с которыми встречаешься только по работе, — маленькими дискретными скачками, так что потом, в ретроспективе, их движение к смерти кажется дерганым, мерцающим, словно в допотопном кинофильме. Чиновник несколько опешил, сообразив, что даже и не помнит, когда же он последний раз удостоился счастья лицезреть настоящего Корду. Вернейший признак того, насколько утратил ты благосклонность начальства.
— Ну, зачем уж так сразу, — улыбнулся чиновник.
Богатый блеск круглого стола свидетельствовал о многих веках полировки и переполировки. Штукатурка между пятью радиально расходящимися деревянными балками сводчатого потолка была выкрашена в глубокий, насыщенный синий цвет и усеяна золотыми звездами. Вся обстановка Звездной палаты — вплоть до запахов старой кожи и давно позабытого табака — была рассчитана на то, чтобы вселить в заседающих торжественное настроение, соответствующее серьезности обсуждаемых проблем. Кроме Корды и Филиппа здесь находились Оримото из бухгалтерии, Мушг из аналитического отдела и некая иссохшая старушонка, представлявшая Отдел экспансии цивилизации. Все это были пустышки, приглашенные сюда исключительно ради их личных кодов — если, паче чаяния, сотрудники Оперативного отдела решат, что дело совсем швах и надо проводить глубокое зондирование.
— Ты, главное, пойми, что все мы на твоей стороне, — вмешался Филипп. Деланная улыбка должна была свидетельствовать о дружеском участии. Наверное. Затем он смолк, чтобы поменять деланную улыбку на столь же деланную маску скорби и сожаления. — Но мы не совсем понимаем, как это вышло, что ты дал такое… э-э… такое неудачное интервью.
— Нечего тут и понимать, — сказал чиновник. — Сделал он меня, вот и все. Вывел из равновесия, а потом натравил репортеров.
Корда хмуро разглядывал сцепленные на столе руки.
— Вывел, значит, из равновесия? Да ты там просто взбесился.
— Извините, пожалуйста, — перебила его Мушг. — А не могли бы мы ознакомиться с обсуждаемым роликом?
Ну кто бы мог ожидать такую независимость, внутренне усмехнулся чиновник. Брови Филиппа недоуменно поползли вверх — словно его собственный локоть взял вдруг и осмелился критиковать застольные манеры хозяина. Затем он смирился, пожал плечами и коротко кивнул. Все молча ждали, пока чемодан Филиппа принесет телевизор, установит его на столе и включит.
— Я выслежу его, я его найду. Где бы он ни был. Пусть забьется в самую глубокую дыру — от меня ему не уйти!
— Правда ли, что он похитил некую запрещенную технологию?— спросил голос за кадром. Чиновник пожал плечами и отмахнулся.
— Как вы думаете, - настаивал все тот же голос, — он очень опасен?
— Вот, сейчас, — сказал Корда.
— Грегорьян — самый опасный человек на этой планете.
— Я пребывал тогда в некотором стрессе…
— Почему они называют его самым опасным человеком на этой планете? — На экране возникло мощное, словно из гранита высеченное, лицо Грего-рьяна. В холодных, как арктический лед, глазах светилась суровая, неумолимая мудрость. — Что знает этот человек? Какие знания пытаются они скрыть от вас? Вы можете сами… — Корда выключил телевизор.
— Лучшей ему рекламы и нарочно не придумаешь, даже за деньги.
Неловкое молчание было прервано звонком телефона. Чемодан вынул аппарат из кармана, протянул его чиновнику:
— Это вас.
Благодаря судьбу за минутную передышку, чиновник взял телефон и услышал свой собственный голос:
— Я вернулся из бутылочной лавки. Докладываю?
— Давай.
Чиновник впитал агента.
В огромном, почти безлюдном коридоре, известном под названием улица Антикваров, он подошел к скоплению маленьких лавчонок с темными, заросшими пылью витринами и толкнулся в ничем не примечательную дверь. Звякнул колокольчик. Полки, занимавшие все стены сумрачного помещения, были тесно уставлены пыльными, толстого стекла бутылками, среди которых попадались и средневековые, а самые старые экземпляры относились, пожалуй, к неолиту. В углах потолка парили золоченые, снисходительно улыбающиеся амурчики.
За прилавком стоял простейший конструкт, украшенный всего лишь козлиной головой и парой перчаток. Козлиная голова подобострастно склонилась, перчатки сложились перед металлической грудью. Ишь ты, какой вежливый.
— Добро пожаловать в бутылочную лавку, господин. Чем могу служить?
— Я ищу нечто, м-м-м… — Чиновник раздраженно взмахнул рукой, пытаясь подобрать подходящее слово. — Нечто несколько необычное, даже сомнительное.
— Тогда вы пришли по адресу. Здесь собраны все проклятые, отвергнутые порождения науки, устарелая, сомнительная, даже неблагопристойная информация, которой нет больше нигде. Плоские и полые миры, дожди из лягушек, явления ангелов. В одной бутылке — алхимическая система Парацельса, в соседней — алхимическая система сэра Исаака Ньютона. Здесь закупорена пифагорейская нумерология, здесь — френология, плечом к плечу с демонологией, астрологией и способами отпугивания акул. Сейчас все это сильно смахивает на свалку, но во время оно хранящаяся у нас информация имела весьма важное значение. Кое-что из нее считалось высшим и окончательным достижением науки.