Путь прилива
Шрифт:
— Чтобы спрятать информацию, совсем не обязательно ее уничтожать. Можно зарыть ее в горе липовых данных. Так ты что, уже всю карту запомнил?
— Да.
— Клади ее тогда в комод и пошли.
Симона вывела чиновника из дома; снова проследовав нарисованной улицей, они вышли за пределы Лайтфута, а затем и вовсе покинули призрачный мир, вернулись в картографический зал.
— Спасибо, — сказал чиновник. — Все это было до крайности любопытно.
Симона посмотрела на него и вздохнула:
— Ты понимаешь, что мы с тобой не встречались? Чиновник положил раковину
— Что-то ты здесь напутал. В нашем отделе не может быть предателя.
— Почему бы это вдруг?
— Этого просто…
— …не может… — вмешался Филипп Первый.
— …быть. Слишком уж…
— …много…
— …принято предостережений. Все…
— …проверяется и перепроверяется…
— …контрольными комитетами. Нет…
— …боюсь, что ты просто ошибся.
Два Филиппа посмотрели друг на друга и расхохотались. Поневоле приходила мысль, что у человека, столь любящего свое собственное общество, вполне могут возникнуть мечты о физическом двойнике — в добавление к таким вот, временным и условным.
— Ладно, — милостиво махнул рукой Филипп Второй, — молчу, молчу.
— Я вот даже не знаю теперь, говорить или не говорить, — сказал Первый. — Вроде бы и надо, только ведь ты, с этой своей идейкой про предателя, можешь неправильно все понять.
— Так в чем дело?
— Меня очень тревожит Корда. Последние дни старик сам на себя не похож. Боюсь, не свихнулся бы.
— А с чего ты это взял?
— Ну, как тебе сказать. И то, и се, и это, в основном — по мелочам. Вот, скажем, чересчур уж он увлекся теперешним твоим расследованием, магией там и вообще. Кроме того, я поймал его на совсем уж неприличном поступке.
— Да?
— Он попытался залезть в твой стол.
Чиновник вернул телефон чемодану; буквально через секунду то же самое сделал и Филипп. Все было понятно, за исключением одного — докладывали эти Первый и Второй своему оригиналу о неожиданном визите чиновника хором или по очереди.
— Давайте проголосуем, — предложил Корда. Все присутствующие положили правые ладони на стол. — Ну хорошо, так и решим.
Чиновник и не рассчитывал, что предложение о поголовном зондировании пройдет. Зато теперь героические борцы за чистоту рядов не смогут зондировать его одного, иначе придется объяснять, почему они обошли этой радостью всех остальных, в том числе — самих себя.
Корда снова взял совещание в свои руки.
— Честно говоря, — повернулся он к чиновнику, — мы подумываем снять тебя с расследования; подключить к нему…
— Филиппа?
— Кого-нибудь другого. Ты получил бы отличную возможность отдохнуть, трезвым взглядом оценить ситуацию. Как ни говори, ты воспринимаешь это дело слишком уж лично, слишком близко к сердцу.
— Я не могу, — торопливо вмешался Филипп. — Оперативное задание на месте — мне это сейчас не потянуть. И так работы по самое горло.
Корда недовольно поморщился.
И он, и чиновник знали Филиппа как ощипанкого. Этот хитрый жук в жизни не даст загнать себя на какую-то
— А у вас есть еще какие-нибудь кандидатуры? — обратилась Мушг к Корде. — А то я не очень понимаю, о чем мы здесь, собственно, разговариваем.
— Ну, в общем-то да, но… — Корда неуютно поерзал на стуле. Было видно, что он и сам уже не рад, что начал такой разговор. — Ни у одного из них нет необходимой для этого расследования подготовки. Да и допуска — тоже.
— Похоже, у вас очень ограниченный выбор. — Мушг улыбнулась, хищно сверкнув маленькими острыми зубками. Филипп откинулся на спинку кресла и с интересом сощурился — он уже знал, что последует дальше. — Судя по всему, у вас слишком громоздкая система допусков. Вам стоило бы подать в Аналитический отдел заявку на реструктурирование.
В Звездной палате повисла тишина.
— Возможно, мы так и сделаем, — неохотно промямлил Корда, — Я назначу новое совещание.
Все присутствующие чуть заметно расслабились. С делом, из-за которого они собрались сюда, покончено, сегодня не выяснится больше никаких серьезных фактов, не будет принято никаких серьезных решений. Но совещание нельзя закончить так вот сразу, оно обязательно должно тянуться несколько долгих тоскливых часов. Машина протокольных правил обладает огромной инертной массой — приведенная в движение, она тормозится бесконечно долго, с недовольным, надсадным скрипом.
А потому пять человек продолжали прилежно пережевывать повестку дня, пункт за пунктом, пока не изжевали ее в мочалку.
Зал для поединков был узким и очень высоким, звуки шагов гулко отражались от стен и потолка. В холодном, безжизненном, неизвестно откуда берущемся свете тускло поблескивали деревянные дорожки. Чиновник нагнулся, поднял ртутный шар, к которому многие уже десятилетия не прикасалась ничья рука, и вздохнул.
На какое-то мгновение зеркальная поверхность шара отразила чистые, безо всяких отметин кончики пальцев. Ундина вытатуировала свою змейку после последнего сканирования — ни у одного из чиновников, разгуливавших по Дворцу Загадок, этого украшения не было.
Вдоль стен тянулись узкие, обтянутые холстиной диванчики. Чиновник сел на один из них, взглянул на программированное отражение собственного лица в дуэльном шаре. Отражение маленькое, искаженное — и все равно ясно, что человек, на которого ты смотришь, заметно сдал.
Чиновник изготовился. Замахнулся. Изо всех сил швырнул шар, провожая его мыслью. Шар летел — и быстро, и вроде бы неспешно, превращаясь по пути в металлического коршуна, в кинжал, в грузную каплю раскаленной стали, в боеголовку, в струю кислоты, в копье, в шприц: семь обликов ужаса. Затем он врезался в лицо мишени и исчез. Манекен рассыпался.