Путь прилива
Шрифт:
Чиновник взглянул на стол и увидел контуры ворона. Надо было как-то реагировать, но он не успел — прямо на нарисованную птицу упала тень огромной птичьей головы. Рядом со столиком стоял Ворон.
«Грегорьян!» — отшатнулся чиновник, но тут же вспомнил рассказ Орфелина, затравленные глаза врача, его одержимость «Черным Зверем» и огляделся. Все столы, все перегородки этой забегаловки были украшены поблекшими изображениями птиц и животных. У страха глаза велики.
— Добро пожаловать в Приют Оборотня, — поклонился Ворон.
— У вас есть лаймовое? — Чиновник указал на рекламу ароматизированного
— Это все имитация, по проводам, — пренебрежительно фыркнул официант. — Сугубо для железных ребят, настоящий человек такое дерьмо употреблять не станет.
— Ясно. Ну тогда, скажем, кружку светлого. И рассказ об этом вашем корабле.
Ворон вежливо кивнул и улетел; вскоре он вернулся, таща в клювике интерактивный прибор и кружку пива. Ресторанчик был организован, что называется, простенько, но со вкусом. Не хуже, подумал чиновник, любого из энвироментальных мест отдыха там, дома. Ветки, свисающие над головой, зелень леса, блеск далекой реки, да и вся обстановка создавали ненавязчивый, умиротворяющий эффект. На фоне этой тщательно просчитанной безыскусно-сти ярко-красный аппаратик резал глаза, казался чем-то диким и чужеродным. Пиво было жидкое.
Чиновник включил прибор.
— Привет, — улыбнулась с экрана молодая, довольно симпатичная особа, выряженная в шитую золотом жилетку; на кончиках ее бесчисленных косиц поблескивали крошечные серебряные колокольчики. — Меня звать Мариво Кине, я — типичная жительница Миранды, какими они были в прошлом Великом году. Я хорошо знакома со всеми существенными фактами нашей истории и подробностями повседневной жизни мирандианцев соответствующего периода. Советы, предсказания и порнографические развлечения находятся вне моей компетенции. Прибор, стоящий сейчас перед вами, опечатан лицензионной службой Комиссии по передаче технологий. Попытка вскрыть прибор или вмешаться в его нормальную работу любым иным способом не только преследуется по закону, но и связана с серьезным физическим риском.
— Да, я знаю.
Если нарушить девственность этой хреновины, произойдет имплозия. Осколки, конечно, не полетят, но все равно хорошего мало. Вряд ли хозяева ресторана потащат такой вот грошовый приборчик в Пидмонт. Бросят, наверное, и будет он валяться среди водорослей, рыбам на радость, пока соленая вода не проест корпус. А тогда — негромкий «чпок!», облако серебристых пузырьков, и поминай как звали.
— Мариво, расскажи мне, пожалуйста, про «Атлантиду».
На юном личике появилось торжественное выражение.
— Это была величайшая трагедия нашей эпохи. Да, мы были слишком самонадеянны. Мы делали ошибки. Именно эта последняя ошибка и привела к вмешательству внепланетных властей, остановила наш прогресс, отбросила нас на добрую сотню лет назад.
Упрощаешь ты все, красавица, ох упрощаешь. И даже малость передергиваешь, Это ясно любому дураку, знакомому хоть с азами истории.
— Другого выхода просто не было. Должны же все-таки быть какие-то рамки.
Мариво яростно рванула себя за косицу. Колокольчик несколько раз звякнул и смолк.
— Мы не были такими, как теперешнее тупое быдло! У нас была гордость! У нас были огромные достижения! У нас были собственные ученые, собственный путь развития. Наш вклад в просперианскую культуру
— Да, да, конечно. Расскажи мне о корабле.
— Первоначально «Атлантида»— была лайнером. Ни один наш порт не мог принять судно с такой осадкой, для посадки и высадки пассажиров приходилось использовать паромы. Так ее и переоборудовали — прямо в открытом море. Чудовищно огромный корабль, настоящий плавучий город; сейчас на виду остался только его нос.
На экране появился монтаж старинных изображений. Неизвестные, давно умершие зрители воспринимали корабль по-разному — надстройки меняли конфигурацию, то вздымались, то опадали.
— Ну, возможно, мне это только так казалось, ведь я видела его с очень многих точек зрения, в очень многих — и к тому же туманных — восприятиях. Но не стоит забегать вперед. Первой задачей было создание сети передатчиков, охватывавшей все Приливные Земли. Корпуса передатчиков были способны выдержать натиск прилива, их укрепляли на скальных породах при помощи углеродно-волоконных тросов.
Теперь пошли изображения толстых, приземистых башен, увенчанных сферическими куполами.
— Герметичные, не требующие обслуживания токамаки гарантировали им энергоснабжение на всю Великую зиму. Потребовалось десять малых лет, чтобы…
— Послушай, Мариво, у меня мало времени. Ограничься, пожалуйста, катастрофой.
— В тот день я была дома. — Голос «типичной жительницы» резко изменился, в нем зазвенели трагические ноты. — Мой дом стоял в Пидмонте чуть выше линии водопадов, с таким расчетом, чтобы при полном приливе он оказался на берегу. Я слегка позавтракала — пара тостов с вареньем из апельсинницы, посыпанных петрушкой с собственного огорода, и стакан стаута.
Комната маленького сельского домика. За окном дождь, в камине горят дрова. Мариво торопливо вытирает измазанный вареньем рот.
— А там, в море, погода была ясная и солнечная. Я порхала от человека к человеку, стремительная и счастливая, .как солнечный зайчик.
Смена кадра.
Огромный сачок, на палубу выливается поток зеленовато-желтых тел. Сачок поднимается, уходит из поля зрения. В первое мгновение беспорядочно барахтающиеся существа показались чиновнику совершенно незнакомыми. В зимней своей форме они почти не напоминали людей. Узкие рыбьи хвосты, вместо рук — длинные змеевидные отростки, сглаженные, обтекаемой формы головы, рты, распахнутые в беззвучном, мучительном крике. Существа судорожно извивались, то удлиняя, то укорачивая свои тела, непрерывно меняя форму в отчаянном стремлении адаптироваться к воздушной среде. Весь экран заполнило одно искаженное болью лицо. В широко раскрытых, молящих глазах светился разум.
— Так это же оборотни!
На левой половине экрана появилась Мариво, печальная и торжественная, как Мадонна.
— Да, — кивнула девушка. — Это они, лапочки.
На палубу «Атлантиды» вышла женщина в высоких рыбацких сапогах. Подойдя к оборотню, она выстрелила ему в затылок из большого блестящего пистолета и тут же, не оборачиваясь, направилась к следующей жертве. После каждого выстрела одно из мокрых зеленоватых тел судорожно дергалось.
— Ну вот, с этим покончено. Теперь за борт.