Путь прилива
Шрифт:
— Ну вот! — вскрикнула Того. — Уходят, они же все уйдут!
Веселая, уверенная улыбка Андерхилла. Его рука небрежно откидывает волосы со лба.
— Нет, эти у нас уже побывали. Теперь, с твоими микрочипами в голове, они понимают, что сеть не страшная, что сквозь нее можно пройти.
Того возбужденно суетилась, чуть не подпрыгивала. Сейчас она казалась очень юной, почти ребенком.
— Да? А ты точно знаешь? Господи, да конечно, что же я за дура такая.
— Успокойся, успокойся. Пусть даже некоторые уйдут — ну что
— Их же осталось совсем мало, — вздохнула Гого. — Совсем-совсем мало. Нужно было навесить им эти чипы еще раньше, на берегу.
— На берегу нельзя, — ответил Андерхилл, не отрывая глаз от экрана. — Их там не поймаешь. Ноль-три, продолжаем сближение.
— Ноль-три, продолжаем сближение. Белые линии сходились все ближе и ближе.
— Иногда я сомневаюсь, а стоило ли все это затевать? — задумчиво, словно сама у себя, спросила Того.
— Ты что, всерьез? — изумленно вскинул глаза Андерхилл.
— Мы же делаем им больно. Я делаю им больно.
— Не так давно туземцы были на грани вымирания. — Андерхилл напряженно смотрел на экран. — По нашей, кстати, вине. Неразумная политика, завезенные нами болезни, — Господи, да в первые годы на них даже охотились. А потом дело резко изменилось к лучшему. Знаешь, с какого момента?
— С какого?
— С того, когда первого туземца подключили к сети. Когда люди смогли прочувствовать их чистоту и жизненную силу. Когда…
— Когда люди смогли мчаться вместе с оборотнями сквозь волшебство ночи, вместе с ними охотиться, вместе с ними спариваться… — Гого осеклась и густо покраснела. — Ну да, конечно, в этом есть что-то извращенное…
— «Что-то»? — презрительно фыркнула Гогетта. — Не «что-то», а самое что ни на есть извращение.
— Да ну тебя, — отмахнулась Мариво. — Не нравится, так и не подключайся, никто тебя не заставляет.
— Нет, — решительно отрезал Андерхилл, — никакое это не извращение. Что может быть естественнее нормального, здорового интереса к физической стороне любви? Ноль-пять, и закрываем.
— Ноль-пять, закрываем.
Третий тралмастер включил излучатель, и тут же на поверхности океана появилась поперечная линия, замкнувшая треугольник. Увидев перед собой новую, неожиданную преграду, оборотни растерянно остановились, повернули назад. Третья, замыкающая створка пузырьковой завесы стала медленно двигаться к кораблю — сеть стягивалась. Стрела подъемного крана развернулась, свисавший с нее сачок пошел вниз.
— Скоро твоя, очередь, — сказал Андерхилл.
— Не так уж и скоро, — отмахнулась Гого. — Знаешь, а с тобой легко говорить.
— Спасибо. — Андерхилл внимательно всмотрелся в ее лицо. — А ведь тебя и вправду что-то беспокоит, только что именно?
Того опустила глаза, провела пальцем по рифленой рукоятке пневматического пистолета, сжала ее, отпустила.
— Я боюсь, что это не будет так здорово, как рассказывают. В смысле,
— Так ты что, ни разу еще не пробовала?
— Я боялась.
— Попробуй, — ухмыльнулся Андерхилл. — Не пожалеешь.
Того немного помедлила, кивнула.
И снова кадры подводной жизни. Оборотни то выскакивали на поверхность, поднимая фонтаны брызг, то ныряли, чтобы ухватить зазевавшуюся креветку и перемолоть ее бритвенно-острыми зубами. Восприятие чиновника ограничивалось изображением на маленьком экране и звуком из паршивеньких динамиков, но даже его захватил бескрайний восторг этих существ.
— О-о! — хрипло протянула Гого. Темно-карие, миндалевидные глаза расширились. — О-о!
Гогетта мыла посуду. Дверь распахнулась, и в комнату влетела Мариво в мокром от дождя плаще, с огромной охапкой цветов.
— У вас мало времени, — сказала она чиновнику, расставляя цветы по вазам, — так что мы вырезали несколько часов и перейдем прямо к Приливу.
Океан ревел. Чуть не вся команда «Атлантиды» высыпала на палубу и столпилась у правого борта. Посмотреть было на что — вода вздыбилась огромным горбом, словно планете надоел старый горизонт и она решила обзавестись другим, повыше. «Атлантида» чуть накренилась и замерла в ожидании, уже подхваченная краем полярного цунами. Сутки назад где-то там, далеко на севере, в океан выплеснулась чудовищная масса растаявшей полярной шапки; огромный корабль шел вверх, легко и плавно, словно игрушка в ладони великана.
Новая последовательность крупных планов — расширенные глаза, напряженные лица. Люди застыли в благоговейном ужасе.
— А как они отсюда выберутся? — Сам того не желая, чиновник заразился волнением давно умерших персонажей давно окончившегося спектакля. — Они что, не хотят спастись?
— Конечно, нет.
— Так что же, они хотят умереть?
— Конечно, нет.
Изображение задрожало, слегка поплыло, а затем человеческая плоть превратилась в металл. Некий фокусник трансформировал «Атлантиду» в кошмарный корабль мертвецов. В «Летучего голландца» со штатной командой из скелетов — и с атомными двигателями.
— Двойников изобрели на Миранде, — гордо сообщила Мариво. — Мы это сделали первыми.
Скелеты снова оделись плотью.
Над морем повисло тяжелое, гнетущее спокойствие. Зеркальная, без единой морщинки поверхность воды натянулась до предела; чудовищный вал закрыл полнеба — и все еще продолжал расти. Штиль закончился, подул резкий, пронзительный ветер.
Еще несколько томительных, звенящих от напряжения минут, и вал подкатился под «Атлантиду», вскинул ее на свой гребень; следом за валом двигалась сплошная, от горизонта до горизонта, стена белой, безумной ярости — полосовой шквал. Члены экипажа стали инстинктивно двигаться друг к другу, сбиваться в маленькие кучки.