Путь Самирана

Лагно Максим Александрович

— Горькая доля учителя: знать многое, уметь малое, а владеть ещё меньшим.

— Вы не поверите, но я разделяю вашу боль. И всё же, что есть у учителей?

— Ну… — задумался Гиан Атти. — Мне нравится озарение «Ясность Мышления», которое позволяет запоминать что угодно в мельчайших деталях.

— Но разве Внутренний Голос не делает за нас то же самое?

— Верно. Но «Ясность Мышления» предназначена не столько для запоминания, сколько для использования запомненного. «Ясность Мышления» делает человека необычайно прозорливым,

позволяя самому узнавать суть вещей. Человек сможет находить такие связи между предметами и явлениями мира, какие не увидят другие. И делает это намного быстрее других.

— Короче, «Ясность Мышления» делает умнее?

— Можно так сказать. А вернее — помогает использовать ум точнее и быстрее.

— Но ведь это очень полезное озарение?

— Как у всех озарений на Пути Двенадцати Тысяч Граней, у «Ясности Мышления» есть неприятные стороны.

— Это какие?

Старший учитель Гиан Атти замялся:

— Ты же видел самого старшего Дома Опыта?

— Гуро Каалмана?

— Он всю жизнь использовал яркое озарение «Ясность Мышления», подстёгивая его такими же кристаллами. И сам видишь, что к старости его ум ослаб намного больше, чем у других. Теперь он ясно мыслит только во время использования этого озарения. В остальное время… В остальное время мы не понимаем хода его мыслей и порядка его слов. Сам Гуро Каалман утверждает, что разговаривает с Создателями, но нам кажется, что он просто беседует с фантазиями своего ослабшего разума.

Я задумался. Мама Самирана ничего не говорила о побочных явлениях озарений. Вероятно, не придала им значения.

Воспользовавшись откровенностью учителя, спросил:

— Что делать, если я не знаю, какие озарения выбрать?

— Мне запрещено подталкивать тебя на Всеобщем Пути. Выбор озарения это…

— …личное дело каждого, — закончил я. — Уже слышал это много раз. Но само существование каких-то наследованных озарений ограничивает выбор. Выбор перестаёт быть личным делом. Становится делом рода и сословия.

— Твои слова умнее твоего возраста, Самиран.

— Спасибо. Но что если я не хочу наследованных озарений?

Учитель с удивлением поднял брови:

— Каждый озарённый важен для рода и сословия. Даже потеря одного ослабляет всех. Ты готов пойти против воли обоих родителей, их родов и сословий? Такое не прощается.

— Не готов. Но вдруг — да?

— Ты можешь отказаться от наследованных озарений и начать свою семью, для отпрысков которой и выберешь начальное озарение. Но на это редко кто идёт.

— Почему?

— Отказавшись от наследования озарения, ты потеряешь его. А для усвоения нового озарения, которое станет наследованным, потратишь грани.

— Это невыгодно.

— Очень. Начало новой семьи — это путь сирот или легкомысленных людей.

Я кивнул. Всё же мне придётся принять озарение мамы Самирана или её неизвестного трахаря.

Тем временем то один то другой ученик начали отходить от Скрижали Знания и собираться

вокруг нас.

Последней притопала Маджа Патунга и радостно сообщила учителю:

— Я усвоила наследственное озарение. Когда я смогу усвоить остальные?

Учитель поднялся со скамьи:

— Сегодняшний день был посвящён тем, кто уже знает, какие озарения и предназначения ему нужны. Завтра, когда вы пересечёте входную арку Дома Опыта, Внутренний Голос направит вас к учителю вашего предназначения. Те же, кто, как Самиран, ещё не определился и не выбрал ничего, не услышат Внутреннего Голоса. Поэтому прошу их собраться отдельно.

Из почти двух сотен человек неопределившихся оказалось около двадцати. Среди них — Сана Нугвари.

Я уже понял, что девушка избегала меня и не стал даже подходить к ней.

Осмотрев нас учитель, кивнул:

— Сегодняшняя учёба завершена.

Вместе со всеми я покинул зал Скрижали Выбора. По коридору из белого мрамора вышел на большую площадку, огороженную перилами, украшенными статуями.

Высокая крыша раскинулась над площадкой, держась на четырёх столбах, выполненных в виде очень вытянутых иероглифов «ДОМ ОПЫТА». Растущие по её краям деревья гнулись на ветру. Отсюда открывался хороший вид на Дивию. Центральный утёс был хорошо виден, я даже различил людей на вершине первого Кольца.

Но наслаждаться видом я не смог: перила были облеплены учениками. Они разговаривали друг с другом, спорили, смеялись и толкались. Кто-то прыгал под самый свод крыши и, расправив «Крылья Ветра» пытался удержаться в воздухе. Не провисев и минуты, валился вниз, теряя прозрачные треугольнички, из которых состояли крылья.

Судя по всему, недостаточно просто усвоить озарения. Необходимо научиться ими пользоваться.

Два огромных качка, одетые, как положено, в экстра короткие туники, молотили друг друга кулаками:

— Чё так слабо? Ударь как следует! Ну-у-у, слабак!

— Это ты — слабак. Разве это удар? У меня Служанка сильнее бьёт.

Звуки страшных ударов, очень похожие на эффекты в старинных индийских фильмах, перекрывали гомон учеников.

Я услышал знакомые раскаты грома — Хаки показал Мадже свой наследованный удар. Мускулистая девушка одобрительно ухмыльнулась:

— Да ты прямо ещё один Ротт Громобоец. Когда я создам свой отряд, позову тебя. Громобойцы полезны для разрушения укреплений низких.

Сияя от удовольствия, Хаки избегал встречаться со мною взглядом и прямо-таки вился вокруг Маджи, словно мелкая собачонка. Рядом с двухметровой силачкой многие казались мелкими собачонками. Только такие же ученики, прокачавшие Линию Тела, выглядели равными.

Услыхав об отряде, два качка прекратили драться и подошли к ней.

— Уважаемая Маджа из великого рода Патунга, мы хотели бы примкнуть к отряду твоего рода.

Маджа Патунга растерялась:

— Э-э-э… Ну, ладно, вы как бы теперь в моём отряде. Которого ещё нет.