Путь Сашки [СИ]

Максимов Альберт Васильевич

Все последующие дни Сашка утром, захватив с собой еду, уходил до самого вечера из города, в лес. Здесь, найдя глухую полянку, он учился обращаться с арбалетом. Болты летели куда угодно, но только не в цель. За первую неделю тренировок Сашка потерял три болта из пяти имеющихся. Теперь он, вместо того, чтобы расстрелять все болты, а потом подолгу их собирать, стрелял только по одному. Стрельнет и бежит с арбалетом туда, куда улетел болт. И так целый день. Уставал, конечно, ужасно. Но постепенно втянулся, дыхание при беге заметно выровнялось, а сам арбалет уже не казался таким тяжелым. В стрельбе, конечно, результаты стали появляться, но как-то робко. На один хороший выстрел, несколько уходили "в молоко".

Вечером

он навещал Дара. Тому стало лучше, хотя вначале и не столь заметно. Когда в первый раз он застал друга в сознании, Сашку охватило чувство радости, до сих пор им не испытываемое. Дар тоже обрадовался, улыбнулся уголками губ, но его больше выдали глаза, полыхнувшие пониманием того, что они теперь снова вместе.

— Братик, — произнес Дар и нежно посмотрел на довольного Сашку.

Глава 10

994 год эры Лоэрна

Шесть лет назад вечером летнего дня из южных ворот Лоэрна выехало три крытых повозки. Их сопровождало десять вооруженных людей, по внешнему виду которых можно было с уверенностью сказать, что все они умелые и опытные солдаты. Встретятся таким на пути разбойники, которые водились в Лоэрне, как и во всем Атлантисе, то разбойному люду не поздоровится, мало кому повезет, да и то, если ноги окажутся быстрыми.

Вместе с солдатами ехал не очень молодой, но и не старый мужчина, к которому солдатский десятник обращался со всем возможным для солдата уважением. Мужчина воспринимал это как должное. За короткую летнюю ночь всадники останавливались на короткий привал только один раз, а затем снова двинулись в путь. И лишь на рассвете старший мужчина объявил большой привал. Повозки отъехали далеко от дороги, солдаты стали расседлывать лошадей, выпуская их пастись на свежую траву, а затем занялись и самими повозками. Приоткрыв грубую ткань, закрывающую торцы повозок, взгляду постороннего человека предстала бы странная картина. В повозках лежали люди со связанными руками и ногами. Это были женщины и дети.

Солдаты поочередно развязали своих пленников, вначале освободив ноги, потом полученными веревками сделали поводки на шеях своих узников, и лишь потом развязали и руки. Тем временем уже горел костер, закипала вода в котле. Пленникам раздали по большому куску хлеба, напоили водой из ручья, а потом снова связали и оставили в сидячем положении на земле. После того, как солдаты и старший мужчина поели, воины стали готовиться к отдыху. Расстилали одеяла, подкладывали под голову седла. Вскоре над поляной раздался храп усталых людей. Но трое солдат, отошедших на три разных стороны, остались бодрствовать. Через три часа их сменили другие три солдата, а еще через три часа — новая, последняя смена.

Солнце еще стояло высоко, когда отдых закончился. Снова перекусили, развязали и выгуляли пленников, снова их связали и уложили в повозки. Когда солнце стало спускаться к горизонту, отряд поехал дальше. Так прошли два дня и три ночи. На исходе последней, когда появились первые лучи восходящего солнца, на горизонте показались крепостные стены города.

— Тарен! Добрались!

Уже стояло в разгаре утро, когда кавалькада въехала в ворота графского замка. Пленников сноровисто переправили в подземелья замка, а Моэрт, это был тот самый старший мужчина, отправился на отдых. Здесь, в замке, у него была своя большая комната.

Отдыхать пришлось не очень долго, в замке сейчас находилась семья его господина, и надо было идти к ним с письмом от графа. Графиня Тарен, сухая чопорная женщина всегда смотрела на него с высокомерием, а теперь ее раздирали противоречия. С одной стороны, она графиня, дочь герцога Атлантиса, а с другой стороны какой-то выскочка, выбившийся в дворяне только благодаря ее мужу. Но новости из Лоэрна, о которых вкратце написал ее супруг, хотелось знать в

подробностях.

В другой раз Моэрта такая ситуация только позабавила бы, но сейчас он устал от длинного пути, ночевок на земле и ему предстояло задание графа, которое нужно решить не допуская ошибок. Иначе граф может и не простить. Конечно, не сейчас. Сейчас Моэрт как никогда был нужен Тарену, но потом, когда разрешатся все дела, граф может припомнить Моэрту его ощибку. Граф, увы, был весьма злопамятен.

Стараясь быть как можно почтительнее, Моэрт пересказал графине обо всех событиях, произошедших в столице после ее отъезда. Графиня удовлетворяла свое любопытство целый час. Наконец, выйдя от графини, Моэрт справедливо посчитал, что в следующий раз он предпочтет ехать всю ночь и снова ночевать на земле, нежели еще раз иметь беседу с графиней. Он чувствовал себя совсем разбитым, ужасно хотелось принять освежающую ванну, выпить кувшинчик хорошего вина и лечь спать до утра, но долг, проклятый долг заставил его встать, сесть на подведенную расторопным конюхом лошадь и выехать из замка.

Рабовладельческий рынок в Лоэрне был самым большим в Атлантисе, если не считать, конечно, самого Хаммия. А рынок рабов в Тарене соперничал по своим объемам с рынком в столице королевства. Сюда стекались рабы из соседних герцогств и с севера Лоэрна. К югу от Тарена в полутора днях пути начинались предгорья полукаменистой пустыни, тянущейся с юго-востока на северо-запад Атлантиса. А уже за ней был расположен сам Хаммий. Он, в отличие от герцогств Атлантиса, никогда, даже на заре зарождения государственности, не имел отношения к Лоэрну, оставаясь независимой страной. Ее население было причудливо разнообразно. Встречались чернокожие жители, было много людей с бронзовой кожей и иссиня-черными волосами, но на востоке они были с горбоносыми узкими лицами, а на западе слегка орлиные носы помещались на лицах заметно круглых очертаний. Были и светловолосые обитатели Хаммия, но в основном это были рабы или полукровки, потомки хаммийцев от купленных наложниц с севера. Особенно ценились в Хаммие девушки благородного происхождения. Даже простые дворянки могли стоить целый золотой. Цена девушек баронского сословия могла доходить до десяти золотых, а за дочь графини можно было получить целое состояние. А ведь Моэрт привез на продажу как раз молоденькую дочь графа Сейкурского. Помимо нее есть и другой неплохой товар. Жаль, что четырех мальчишек придется подарить оркам. Но приказ графа опасно не выполнить.

В квартале, где селились работорговцы, он без труда разыскал двор хаммийского купца Муфаты, с ним Моэрт частенько имел дело, продавая ему либо неугодных графу людей, либо попавшихся в руки графской сотни разбойников или, наоборот, жертв самих разбойников. А несколько раз, наоборот, он заказывал и покупал живой товар для барона Бордана, любителя молоденьких темнокожих девушек. Для постельных утех бароны могли пользоваться любой девушкой из своих земель, но тех потом нужно было возвращать обратно, а с купленными Бордан мог делать все, что угодно. Что он и делал, доказательством тому были полтора десятка холмиков на заднем дворе баронского замка. Впрочем, кому-то из купленных удавалось остаться в живых. Свидетельством были несколько темнокожих кудрявых детишек, которых можно было видеть в замке. Бастарды — так о них отзывался барон.

Купец Муфата с радушием встретил Моэрта, низко поклонившись ему и беспрестанно щебеча о великой чести принять у себя такого знатного гостя. Моэрту было приятно слышать столь грубую лесть. Выпив кружку хорошего вина, которое Муфата специально держал для этих целей, Моэрт перешел к делу.

— Одиннадцать человек. Из семей графа, виконта, баронов. Дочка графа. Шестнадцать лет. Девственница. Смазливая.

Муфата утробно заурчал.

— О-о-о!..

— Продаю оптом. Семьдесят золотых.