Путь Сашки. Книга пятая

Максимов Альберт Васильевич

И Ястред принял решение, пожалуй, единственно верное в той ситуации. Впереди показалась наиболее густая часть леса с большими и плотно растущими деревьями. Ветви елей тяжело свисали почти до самой земли. Туда и приказал занести Ксандра, а двум парнишкам велел остаться с раненым, тем более от них особой пользы не будет. Больше обузы.

Сам же повел остальных восемь солдат дальше вглубь леса, резко поменяв направление движения. Лоэрнцы из — за большого расстояния и густо растущих деревьев не заметили хитрости ларцев и продолжали преследовать

уходящего врага, тем более ларцы вдруг резко ускорили свое движение. Даже расстояние между ними стало увеличиваться. В запарке погони, чувствуя, что загнанная дичь вдруг начинает ускользать от охотников, не сразу и задумаешься о причинах стремительного изменения обстановки, и лоэрнцы не размышляя, бросились за ускользающим врагом, уходя все дальше и дальше от ели, под которой остался раненый граф и двое парнишек.

Шум погони быстро затих, а Эйгель и Серри были всё так же скованы и напряжены. И что с милордом Ксандром? Рану хоть и спешно перевязали, но повязка давно набухла от крови, а бледное лицо милорда только добавляло испуга. Сколько прошло времени, они не знали. Час, два или больше? В таких ситуациях время всегда играет плохие шутки, то резко замедляясь, то, наоборот, стремительно двигаясь.

И совсем неожиданным стало появление бородатого лица в каких — то нескольких шагах от парней. Раздвинув ветви дерева, бородач с интересом и любопытством смотрел на представшую его взгляду картину. Двое парней, то ли солдат, то ли слуг, но с кинжалами в руках, и лежащий на земле человек в богатой одежде и с набухшей кровяной повязкой на спине.

— Ламинт! Смотри, что я нашел! Да иди скорей!

На крик бородача сквозь ветви протиснулся еще один бородач, а за ним еще трое.

— Ба! Добыча! Никак из этих, кого сегодня побили.

— Одежда богатая, только выстирать нужно.

— А куртку, сволочи, на спине располосовали. Не могли снять, чтобы перевязать? Обязательно надо разрезать. Теперь только дешево и продать.

— За этих золотой получим. Как раз на днях к хаммийцам идти надо.

— А этого? С ним что?

— Мертвяк.

— Не, живой.

— А нам — то что с того? За такого никто и медянку не даст. Бран, вытряси тело с одежды, а самого зарежь, чего мучиться?

— Нет! — Вскочил один из парней, а за ним и другой, выставляя вперед руки с кинжалами.

— Вы это, мальцы, поосторожней с ножичками — то, а то ненароком порежетесь.

— Одного или двух с собой заберем!

Бран, шагнувший было вперед, поспешно отшатнулся назад: кинжал первого парня прошел совсем рядом с его лицом. А парень — то метил в горло!

— Серри, держи мне спину!

— Эй! Хватит шалить, — сказал главный из мужчин, достав из — за спины лук и накладывая стрелу. То же самое сделали двое его спутников. — Сейчас перестреляем, как куропаток. Бросай ножички!

— Стреляйте. Только тогда забудьте о золотом.

— Ведь убьем. Насмерть.

— Лучше смерть, чем в рабство, — это уже сказал второй парень, немного младше первого.

— Вот

как? Мы можем и в ноги.

— Тогда все равно деньги потеряете. Кому хромые нужны?

— Ну, ползолотого хаммийцы дадут. Половина лучше, чем ничего. Или думаете, что живыми отпустим? Даю слово, что не выйдет. Живыми без выкупа не отпустим. А мое слово — железо. Ни разу его не нарушал. Вот так — то.

— Слово — железо, говоришь?

— Железо. Вот парни подтвердят. Поэтому, если не бросите ножички, стрельнем по ногам. Половину, но получим. Бросайте, хоть хромыми не будете. А, глядишь, и в Хаммие, может быть, вам повезет. Редко, конечно, но и такое бывает.

— Хорошо, бросим. Но при условии.

— Какое еще условие, щенок?

— Да, простое. Обещаете, что милорда не убьете. А перевяжете и лечить будете.

— Не, не вылечить. Пока донесем, помрет.

— А далеко нести — то?

— Так вам и скажи.

— А чего боитесь — то? Если пленить собрались, значит, и вести куда — то на эти дни будете.

— Соображаешь. Ну, пару часиков идти до места.

— Тогда давай слово, что донесешь милорда. А мы кинжалы бросим. Целый золотой за нас у хаммийцев получите. А не ползолотого.

— А твой малявка, ему же лучше смерть, чем рабство?

— Я тоже кинжал брошу, если милорда оставите в живых.

— Хм. Даже так.

Главарь стоял раздумывая. С одной стороны, тащить такого на себе через весь лес. С другой стороны, эти обещали сдаться. И ведь правы, золотой можно заработать.

— Ладно. Даю свое слово.

— Поклянись.

— Как? Чем?

— Семья есть?

— Ну.

— Детьми клянись.

— Да я тебя…

— Если слово сдержишь, чего боишься — то?

— Ладно, детьми клянусь.

Старший парень швырнул кинжал на землю, тот, что помладше свой кинжал кинул следом. Ламинт расслабился, убрал лук за спину, ухмыльнулся и, шагнув вперед, крепко приложил кулаком в живот старшего парня.

— Заставлять, щенок, меня будет… Ну, а вы, — адресуясь к своим спутникам и не обращая внимания на скорчившегося на земле старшего парня, — что встали? Вяжите этих. А это придется нести по очереди. Перепачкаешься еще. Но слово дал.

— Не жалей, Ламинт. Денежки слова стоят. Жаль терять. Не снова же горло резать, как тому?

— Это точно. Ну, как оклемался? — Ламинт обратился к старшему из парней. — Повезло тебе, что не подстрелили. Думаешь, мы раненых с собой бы взяли, чтобы потом вас хромых хаммийцам за ползолотого продать? Нет. Горло всем троим перерезали бы. Вот одежонку и ножички забрали б.

— Ползолотого не жалко?

— Некогда с хворыми возиться. Не напрягайся, слово дал, твоего хозяина лечить буду, если живым донесем. Ритор, дай — ка мешок. Смотри, видишь вещички? Откуда, думаешь? Одного вашего час назад словили. Подстрелили. В ногу, чтобы не бежал, и чтобы одежонку его не спортить. А затем зарезали. С хворыми мороки много. Это я к тому, если бежать вздумаете.