Путь шута
Шрифт:
Толстяк посмотрел на него без всякого выражения. Поревел взгляд на Бурого.
— Это брат Раши Хачкая, — объяснил тот, нехотя кивнув Ардиану. — Ты зачем меня искал?
Бурого Ардиан несколько раз видел в компании брата — еще в те времена, когда Раши казался ему героем. Бурый, которому тогда было столько лет, сколько сейчас Ардиану, был при Раши шестеркой — сбегай туда, принеси то, отнеси это. Полгода назад Раши как-то обмолвился, что Бурый хоть и дурак дураком, а пристроился в серьезный бизнес, правда, сопряженный с немалыми опасностями. Ардиан осторожно поинтересовался, что за бизнес, и брат ответил, что люди, на которых
— Не знаю даже, как сказать, — уклончиво пробормотал Ардиан, недвусмысленно косясь на толстяка. — Брату моему кое-что понадобилось, а сам он прийти не может…
— Это почему? — поинтересовался толстяк. Голос у него оказался неожиданно писклявым. — Брезгует теперь нами Раши Хачкай? Завязал с прошлой жизнью?
— Нет, эфенди, дело не в этом. — Ардиан не знал, действительно ли Раши избегал общаться со своими бывшими дружками, но на всякий случай решил не развивать эту тему. — Брат просто не может… он подрался, и его здорово отделали… Их было много, — добавил он, чтобы толстяк не подумал худого про Раши.
Толстяк пожевал пунцовыми губами.
— Ну и что же ему понадобилось? И кстати, ты что-то говорил Бобу про деньги.
«Боб — это бармен», — понял Ардиан. Он улыбнулся, приложив все усилия, чтобы улыбка вышла беззаботной.
— Да, я принес деньги, чтобы купить то, что понадобилось брату. А нужно ему оружие. Пистолет. Лучше всего — русский бесшумный пистолет с пламегасителем.
Зрачки Бурого расширились во всю радужку. Толстяк снова в упор посмотрел на Ардиана, но на этот раз во взгляде его явственно сквозило подозрение.
— Почему твой брат думает, что мы можем найти то, что ему нужно?
Внезапно Ардиану стало не по себе. Еще минуту назад он не сомневался, что делает правильный ход, называя имя Раши. Но то, что могло сыграть роль веского аргумента в разговоре с шестеркой Бурым, не произвело никакого впечатления на его хозяина. Толстяк, не мигая, глядел на Хачкая, и затягивавшееся молчание с каждым мгновением становилось все враждебнее.
— Потому что больше ему не к кому обратиться, — от отчаяния ляпнул Ардиан. — Потому что Бурый был его другом…
— Не болтай чепухи, — злобно прошептал толстяк. — Два года назад Бурый твоему брату задницу лизал! Нет, прежде Раши Хачкай называл своим другом меня… а потом ссучился и принялся стучать людям из сигурими… Вот пусть новые дружки теперь его и вытаскивают.
«Не может быть, — подумал Ардиан. — Неужели Раши действительно работает на службу безопасности, как он и говорил Скандербегу? Но почему же тогда он ведет себя так, словно ему не на кого рассчитывать, кроме самого себя?»
— Это неправда, — твердо сказал он. — Брат никому ни на кого не стучит. Про сигурими он нарочно выдумал, чтобы люди Скандербега от него отцепились…
— Ты-то откуда знаешь? — ощерился толстяк. Изо рта у него воняло тухлой рыбой. — Он что, все свои секреты тебе раскрывает, маленький засранец? Или ты и сам постукиваешь? Стукачок, да? Мы здесь стукачков не любим, а, Бурый?
— Мы их режем, — подхватил Бурый, пододвигаясь вместе со стулом, чтобы отсечь Ардиану путь к отступлению. — А потом кормим наших собачек…
— Раши не стукач, — повторил Хачкай, лихорадочно соображая,
«По-моему, я уже сказал больше чем нужно, — подумал он. — Если толстяк наведет справки и узнает о драке в саду Скандербега, ему ничего не стоит сделать вывод о том, зачем Раши на самом деле понадобился пистолет. С тем же успехом я мог пойти прямиком к Петру или в бар Толстого Фотоса…»
— Почему именно русский беспламенник? — Тон толстяка неуловимо изменился, и Ардиан подумал, что неожиданно для себя прошел какую-то важную проверку. Возможно, они подвергают подобному испытанию всех клиентов, по крайней мере, незнакомых. Во всяком случае, сейчас толстяк был готов спокойно обсуждать технические и финансовые вопросы.
— Я не знаю. Брат ничего мне не объяснял. Просто сказал — нужен русский «БП», в отличном состоянии. Я передал, ничего не выдумывал. Так у вас есть?
— Нет, — отрезал толстяк, и у Ардиана упало сердце. — Есть кое-что другое. Сколько денег у тебя с собой?
— Восемьдесят евро, — ответил Ардиан и, увидев, как хищно вытянулось лицо Бурого, быстро добавил: — Но они не здесь, я спрятал их в надежном месте…
— Так не пойдет, — равнодушно сказал толстяк. — Покажешь деньги — мы тебе покажем товар. Без денег просмотра не будет.
— Хорошо. Где можно будет все посмотреть?
— В велосипедной мастерской на углу рруга Адриатика. — Толстяк повернул к себе запястье толщиной с тыкву и поглядел на часы. — В девять. Приходи один, приноси деньги, лишнего не болтай.
— Я не уверен, эфенди, — вежливо поклонился Ардиан. — Брат просил именно беспламенник. Он сказал, если не будет у вас, непременно стоит спросить у Толстого Фотоса, что держит бар на рруга Берута…
— Еще чего! — Толстяк неожиданно схватил Ардиана за локоть и притянул к столу так, что мальчик едва не угодил носом в пепельницу. — У Фотоса спрашивать… Нет, если тебе нужен только и именно «БП», мы эту проблему решим. Нет, как ты понимаешь, ни одной проблемы, которую нам было бы не под силу решить… «БП», «БП»… Хорошо, мы достанем тебе то, что хочет твой брат, но предупреждаю: это станет дороже. Сколько денег дал тебе брат — восемьдесят евро?
— Я же уже сказал. И «БП» больше не стоит!
— Вот уж ерунда! — Толстяк раздраженно вытер вспотевший лоб. — Сто двадцать — это минимум.
«Торгуется, — холодно отметил про себя Ардиан. — Значит, уже не подозревает».
— Пожалуй, Раши мог бы накинуть десятку, — задумчиво проговорил он. — Но ему понадобятся еще и патроны. Скажем, двести штук.
— Ха-ха! Двести патронов будут стоить еще двадцать евро! Хорошо, сто двадцать за пушку и патроны — идет?
— Не знаю, эфенди. — Ардиан с сомнением покачал головой. — Раши говорил, что Толстый Фотос продает «БП» за сотню. Он надеялся, что вы, как его старые друзья, сделаете ему скидку, но раз вы хотите сто двадцать…