Путь Сумеречницы
Шрифт:
– Что происходит? Я отвечу тебе, душегуб проклятый, что происходит! – вызверилась служанка, отчего лорд опешил. – Ты чуть собственное дитя корсетом не удушил! И чего ради? Гостей потешить? Да пропади они пропадом!
– Помолчи, Эгле. Все с ней будет в порядке, – ответил он и обернулся к Микашу. – А ты кто?
– Оруженосец мастера Йордена. Ей сделалось плохо, и мне велели перенести ее сюда.
– Где твой хозяин?
– Отлучился. Устал с дороги.
– Побрезговал моей дочерью?
– Что вы, как можно! Она прекрасна, – его голос выдал слишком много эмоций.
Лорд
– Проваливай отсюда, голодранец! И не смей больше ни прикасаться, ни даже смотреть в ее сторону, иначе велю живодерам выпотрошить тебя и выставлю твое чучело в трофейном зале среди демонов.
Микаш покорно опустил глаза.
– Да, милорд. Простите, милорд.
– Ступай. И ни слова о том, что здесь было. – Лорд Веломри швырнул ему увесистый кошель.
Бросив последний короткий взгляд на бледное, без кровинки, лицо принцессы, Микаш вышел за дверь. Прислушался. Она заговорила!
Навеянная паникой несуразица, что он и впрямь демон, разрушающий все, к чему прикасается, уступила место осознанию: принцесса отразила его мыслечтение и направила против него. Именно это выжало из нее все силы. Вон как ее отец перепугался. Говорят же, что дар жены – проклятье мужа. Для такого, как Йорден, уж точно, хотя Микаш бы справился. Нет, лорд Веломри был прав, нечего голодранцу с принцессой делать.
«Я больше тебя не потревожу. Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя».
Микаш отправился на конюшню, зарылся в теплую солому в пустом деннике и, прислушиваясь к мирному сопению лошадей по соседству, задремал.
Сон пришел странный. Принцесса плакала в темноте и звала его, звала хоть кого-нибудь. Так больно за нее делалось, что он протягивал к ней руки, обнимал и шептал ласковые слова, нарушая недавнее обещание.
«Мы вдвоем против всего мира. Мы выстоим».
Ладонь к ладони, пальцы переплетены – не разрубить.
Глава 5
Недостойный жених
1526 г. от заселения Мунгарда.
Веломовия, Белоземье
Лайсве очнулась, когда ей на лицо брызнули противной холодной водой. Корсет уже не давил, сверху ее укрывала лишь мягкая простынь.
Раздался неразборчивый лепет:
– Да, милорд. Простите, милорд.
Темный суженый? Он ли это?
Что-то звякнуло. Похоже, отец отсчитывал монеты из кошеля.
– Ступай. И ни слова о том, что тут было!
Прижимая к себе простынь, Лайсве приподнялась с кушетки, но увидела лишь, как закрылась дверь.
Может, почудилось?
– Простолюдины совсем обнаглели. Никакого уважения к знати, – сетовал отец, а затем обернулся к дочери: – Ты как?
Лайсве легла обратно, натянув простынь до самого подбородка. Глаза резало от света. Бешено колотилось сердце, голова отяжелела, напоминая о недавнем обмороке. Надо было больше отдыхать.
Отец нахмурился и сунул дочери под нос походную флягу с восстанавливающим силы зельем. Но оно действовало только на рыцарей с даром.
Лайсве недоуменно потупилась.
– Выпей – полегчает, – отец влил ей в рот ядреный напиток. В нос ударил резкий привкус мяты и базилика. От кашля она согнулась пополам. Отец отставил флягу и провел вокруг дочери руками, внимательно вглядываясь во что-то, доступное лишь ему. – Скажи, ты ведь не была с мужчиной?
Лайсве подскочила с кушетки. Как он мог такое подумать?!
Нянюшка надавила ей на плечи, заставив лежать неподвижно, и ответила сама:
– Она чиста, как в день своего рождения. Это и без дара видно!
– Я не Вейас, – устало прохрипела Лайсве и отвернулась. Гадко даже думать об этом! Она бы никогда не отдалась мужчине вне брака.
– Вижу, прости. Все происходит слишком быстро: помолвка, церемония… – отец потрепал ее по волосам, поцеловал в висок и пробормотал: – Так некстати. Хотя следовало ожидать, учитывая обстоятельства. – Он приподнял ее подбородок кончиком пальца и заставил взглянуть в глаза. – Ты ничего не слышала перед обмороком?
– Все превратились в свиней, – измученно выдавила она. Видение с пира оживляло кошмар о поглотившем мир Мраке. Лайсве почти забыла о нем, но теперь смятение и страх навалились на нее с утроенной силой.
– Свиней? – кустистые брови отца сошлись над переносицей. – Интересные у кого-то фантазии. Найду и голову оторву!
Лайсве отвернулась, кожей ощущая его негодование. От чужих эмоций становилось больно. Хотелось закрыться и ни о чем не думать.
– Отдыхай. На людях тебе сегодня показываться не стоит. Я пойду к гостям и все объясню. – Он удалился, еле слышно затворив за собой дверь.
Лайсве прижала колени к груди и обхватила их руками. Казалось, будто ее отгородил ото всех мерцающий кокон. Только мысли прогнать не удавалось. Липкий страх щекотал нервы. «Как же ты хороша, принцессочка! Принцессочка… принцессочка…»
По телу пробежала волна мелкой дрожи.
– Нянюшка!
Старушка сидела у изголовья, с тревогой изучая ее лицо. Видимо, Лайсве выглядела куда хуже, чем себя чувствовала.
– Что значит, если тебе постоянно снится один и тот же сон?
– Твоя жизнь скоро сильно изменится, вот ты и волнуешься. – Нянюшка гладила ее по волосам, прямо как отец, однако от нее исходило теплое спокойствие и умиротворение. Становилось чуть легче. – Порой мы сталкиваемся с бедами, с которыми не можем справиться. Они не оставляют нас даже ночью. Тогда во сне боги приходят на помощь: говорят, объясняют, показывают. Как только поймешь, что тебе пытаются подсказать, все решится само собой. Хочешь, подумаем вместе? Что тебе снится?