Путь Святозара
Шрифт:
Теперь же у Керка были деньги, чтобы заплатить за себя, были деньги, чтобы купить гостинцев для дев и ребятишек. Но все-таки Керк чувствовал себя не уверенно, не зная как должен себя вести наследник, и как он должен обряжаться.
Стоян, как и обещал, приехал на второй день, после встречи. Он пришел на Ратный двор, где Керк и Храбр, упражнялись на мечах. После встречи с Карбадосом Керк крепко держал меч в руках, и легко отражал выпады Храбра, но до совершенства наставника ему было еще ой как далеко. Стоян подошел к скамейке, на которой лежал обессилиный Тур, что-то
Храбр недовольно глянув на испачканного Керка, и ничуть не стесняясь Стояна, забурчал, словно старый дед:
— Вот и немудрено, что рану в лесу получил. Все головой, как сорока, вертишь. Никак сегодня со-браться не можешь, — а после, перевел взгляд на Стояна, и таким же раздраженным голосом, спросил, — А ты чего явился, кто звал?
Стоян от вопроса наставника, вдруг стал покрываться красными пятнами и невнятно забормотал:
— Я…, да, я…
— Он ко мне, Храбр, приехал, — прийдя на выручку Стояну, ответил Керк и вытер грязные руки о штаны, — Нам надо об одном деле переговорить. Можно, — со всем почтением в голосе спросил Керк.
Храбр оглядел вымазанного в грязи Керка, махнул рукой и ответил:
— А, что ж теперь, каков ты теперь воин. Вон весь в грязи, да мокрый. Поди, приведи себя в поря-док, не хватало еще вновь тебе заболеть, — и, смирив недовольство в голосе, добавил, — Ах, вы молодежь только о гулянье и думаете. Ну, иди, иди Святозар. Да переоденься.
Керк со Стояном только и ждали разрешения, тут же развернулись, прихватив со скамьи шапку и овчинник- короткополый тулуп, овчиной вовнутрь, да разговаривая, поспешили вон с Ратного двора. Тур было решивший бежать за ними, резво спрыгнул со скамейки, но был остановлен Храбром:
— А, Тур, я гляжу, ты уже отдохнул. Тогда прошу тебя ко мне.
Керк повернул голову и глянул на брата, лицо последнего недовольно вытянулось, и что-то бурча себе под нос, он двинулся к наставнику.
— Святозар, — рассказывал Стоян, когда они покинули Ратный двор и шли теперь по заснеженному саду, — Ну, жировую избу мы выкупили, как я и говорил, с бабкой Умилой сговорились, мы последние три года у нее гуляем. Завтра Искрен, Молчун, да другие ребята с утра сходят всю утварь вынесут, все для посиделок приготовят. Так, что мы как свечереет, собираемся. А я за тобой приеду, ты будь готов. Хорошо.
— Хорошо, Стоян, я только спросить хотел, у нас положено за жировую избу плату вносить так, что, сколько я должен, — спросил Керк.
Лицо Стояна зарделось, он снял шапку, оправил свои волосы, и тихо добавил:
— Ну, я думаю, что с тебя как с правителя мы брать не будем.
— Э, погоди, Стоян, во-первых, правитель не я, а мой отец. Во-вторых, кто не заплатит за жировую будет лишен достатка и здоровья, — накидывая на плечи овчинник, заметил Керк, — Ну, а я болеть не хочу, так что какова плата?
— Ну, тогда, — одевая шапку, но все еще неуверенно, ответил Стоян, — Мы собираем по сереб-ряному.
— Вот — это, другое дело, — радостно сказал Керк, и, достав из кармана грязных штанов мешочек, вынул серебряный и передал его Стояну.
Тот принял серебряный с почтением, зажал в руке и досказал:
— Да, и еще ты, Святозар, обрядись как-нибудь. Хорошо бы в медведя. Мой отец, сказал, что пра-вители так всегда обряжались.
— В медведя, — задумчиво проговорил Керк.
— Ну, да, — добавил Стоян, — Изображая бога Велеса.
— Хорошо, Стоян, я что-нибудь придумаю, — согласился Керк, и протянул Стояну руку.
Тот с достоинством пожал протянутую руку, подошел к коню, которого держал слуга, сел на него, и, развернув коня, понукая его поехал вон с дворцовой площади.
Керк стоял и смотрел вслед удаляющемуся Стояну, да думал о том, где же он сможет взять шкуру медведя. Наконец он решил спросить об этом своего слугу Борща, и отправился к себе в покои.
Борщ пообещал Керку разыскать медвежью шкуру среди старых вещей, что хранятся в кладовых. А к вечеру, когда Керк вернулся из светлой комнаты, слуга принес ему старую облезлую шкуру медведя, увенчанную такой же облезлой головой.
Когда Борщ положил шкуру на пол в опочивальне, то по покоям разошелся горьковатый запах полыни, которой та была обложена. Керк сел на ложе и уставился на шкуру, обдумывая какой же заговор применить, чтобы придать этой рухляди более-менее приличный вид. Внезапно на ложе Керка возник добрый старичок доброжил. Он церемонно поклонился Керку, и, получив в знак приветствия кивок от того, уселся рядом и уставился, как и Керк, на шкуру.
Некоторое время спустя доброжил потер нос, волосатой ладошкой, верно пытаясь отогнать застоявшейся запах полыни и сказал:
— Что, хозяин, жуткий вид у нее?
— Угу, доброжил, согласен. Ужасно жуткий, — улыбнувшись старичку, согласился Керк.
— А, что, если ее поправить немного заговором? — спросил старичок.
— Да, я о том, же и думаю. Вот только не знаю, какой заговор выбрать, — ответил Керк.
— Ну, а если, — доброжил чихнул, утер нос, и договорил, — Я попробую поправить. У меня на примете есть один заговор.
Керк утвердительно кивнул и добавил:
— О, добрый, доброжил, поправь, если тебе нетрудно.
Доброжил поднялся на свои маленькие ножки, потер ладошки, словно разогривая их, и, выпучив вперед прикрытые бородой едва заметные губки, что есть мочи, дунул на медвежью шкуру, да так, что шерсть, кое-где еще сохранившаяся местами, заколыхалась, будто трава в поле и зашеп-тал заговор. Тогда прямо на глазах в местах, где раньше были плешни, стала расти бурая, медве-жья шерсть. Доброжил дошептал заговор и еще раз дунул, теперь уже вся шерсть и сохранившаяся и только, что вылезшая на шкуре заколыхалась, а подровнявшись замерла.