Путь тьмы 2
Шрифт:
Венценосец Радении стиснул подлокотники кресла и ощутимо напрягся, вызывав пристальное внимание двух телохранителей, замерших по разным углам комнаты — этих молчаливых теней, неотступно следовавших за правителем Аблиссии.
Заметив это, Гашиэн расслабился и выругался себе под нос.
— Что, думаете пересидеть, — прошипел он, и добавил ядовито, — ваше величество?
— Почему нет? — пожал плечами Мардаш. — Между мной и землями Шахриона помимо вашей Радении еще несколько стран. Мелких, конечно, но все же. Даже во времена
Он не договорил, давая собеседнику самому понять невысказанное.
«Ну же, Гашиэн, давай, подумай немножечко головой. Понимаю, ты предпочитаешь в неё есть и ломать лбом камни, но иногда неплохо бы применять мозги».
Кажется, до венценосца дошел смысл сказанного.
— Беспошлинная торговля… — не сказал — выплюнул он.
— Это был бы чудесный первый шаг по направлению к сближению между нашими государствами, — одними губами улыбнулся Мардаш Тараниэль, — не находите?
Гашиэн побагровел от гнева, но сумел удержать рвущуюся наружу брань.
«Вот поэтому, тупой идиот, Шахрион и обыграл тебя, точно ребенка», — с раздражением подумал старый властитель. — «Ни мозгов, ни выдержки, лишь спесь, да гонор. Сам приполз ко мне за помощью, и сам же ведешь себя, точно хозяин в чужом доме».
Впрочем, ему это было лишь на руку — с человека, чей разум затуманен злобой, можно больше содрать, а правитель Аблиссии собирался поступить именно так. И он и Гашиэн понимали, что у раденийского венценосца нет выбора — страна, потерявшая немалые территории, свою столицу и — что страшнее всего — казну, попросту была на грани краха.
Вассалы разбегались, платить наемникам было нечем, а выжать золото из крестьян и мастеровых уже не выходило. Еще бы, ведь как только был заключен мир между Радений и Империей, первую буквально наводнили торговцы Черного Властелина, предлагающие качественные и дешевые товары, а рассказы о том, как именно император заботится о своих новых подданных, привели к повальному бегству всех, кто только мог. Тонкий ручеек за считанный год превратился в полноводную реку и, чтобы остановить его, венценосцу пришлось прибегать к жестоким мерам, которые, естественно, заставили целые провинции полыхнуть огнем народного восстания.
Причем Мардаш не сомневался, что за каждым бунтом стояла вполне конкретная невысокая лысеющая фигура в черно-красном балахоне.
Гашиэну требовались деньги и много, а взять их, кроме банков Аблиссии, негде. Вот только без одобрения старого правителя никто и никогда не ссудит ни единого медяка, что уж тут говорить про серьезные суммы.
«А раз так, то, мой дорогой брат по венцу, тебе придется раскошелиться», — подумал Мардаш Девятый Тараниэль.
Гашиэн молча сверлил его тяжёлым взглядом, затем тихо проговорил:
— Допустим — только допустим — ваши купцы получат такое право, что это даст Радении?
— Помимо моей доброты и признательности?
—
— Возможность получить кредит в первом банке венца. Очень выгодный кредит на самых льготных условиях из возможных, — сладко улыбнулся старый правитель. — Вот только с чего вы взяли, дорогой собрат, что одних только налоговых льгот моей державе будет достаточно? Хотелось бы получить и некоторые… гарантии, да, скажем так.
— Гарантии чего? Вам нужны фактории? Ну так я прикажу открыть их во всех городах, в каких захотите.
— Нет-нет, — покачал головой Мардаш, — фактории, это, конечно, само собой разумеется, но я имел в виду нечто иное…
— Что? — нехорошо прищурился Гашиэн и старик понял, что следует быть аккуратным, дабы не перегнуть палку.
Только глупец пытается получить все и сразу. Нет, ему сейчас важно подцепить южанина на крючок, чтобы тот возвращался снова и снова, снова и снова, снова и снова… Причем — совершенно добровольно и по своей воле.
А значит, жадничать не следует, впрочем, отдавать за бесценок то, что можно продать — тоже.
— То, что мои купцы в один прекрасный день не проснутся в темнице, а фактории — не окажутся разграбленными. Нет-нет, — старик взмахнул руками, не давая Гашиэну взорваться яростными обвинениями, — давайте не будем обременять друг друга заверениями в чести истинного венценосца и нерушимости слова. Мы оба знаем, чего стоят эти трескучие фразы. Я предпочитаю им более… осязаемые жесты.
— Какие? — с трудом сдерживаясь процедил Гашиэн.
— Например, у благороднейшего Машта Растейского подрастает дочка, через год-другой она вступит в брачный возраст, а у меня есть юный и любимый внучатый племянник, которому как раз нужна невеста…
Продолжать дальше он не стал, да этого и не требовалось — собеседник все понял с первого раза. Его лицо скривилось, точно от хорошего удара в живот, но владыка Радении все-таки справился со своими эмоциями и произнес:
— Я… я могу обещать, что никто не станет мешать свадьбе молодых людей. И это — только из-за уважения к вам и вашей любви к внуку.
На лице Мардаша не дрогнул ни единый мускул, а вот в душе он ядовито ухмылялся. Еще бы, к дочке благороднейшего Машта Растейского — правителя на удивление могучей провинции, граничащей с Аблиссией с юго-востока — подбирался непосредственно сам Гашиэн, надеявшийся женить на ней своего сына.
— Премного благодарен, ваше величество. Не передать, как поет сердце старика, который может устроить счастье своего любимого внука.
На самом деле, этих самых любимых внуков гуляло по стране, наверное, добрых три десятка, а потому Мардашу было решительно наплевать, какой именно станет мужем благороднейшей наследницы. Единственное, что имело значение, так это обширные запасы строевого леса и качественной железной руды, недавно обнаруженной на землях благороднейшего Машта Растейского.