Путь тьмы 2
Шрифт:
Китарион тоже закрылся щитом, но от мощи удара боль разошлась по всему предплечью, и он подумал, что, пожалуй, таких атак лучше избегать, после чего незамедлительно попытался достать врага резким уколом в забрало.
Этот бой мало походил на схватки в пропитанном влагой Лесу Ужаса. Тогда на кольценосце была лишь легкая броня и нападал он из засад, сейчас же имел возможность атаковать в честном бою, лоб в лоб, дерясь с равным себе по мастерству и опыту противником.
Они кружились, не обращая внимание на то, что творится вокруг и, по какой-то странной причине, окружающие отвечали воинам полной взаимностью.
Удар, уклонение, выставить щит, контратака, снова уклонение!
Китарион танцевал, и танец этот был столь же прекрасен, сколь и смертоносен. Кем бы ни был его враг, в лице этого лиоссца генерал Империи Тьмы нашел достойного противника.
Казалось, пляска стали и смерти может продолжаться бесконечно, но тут, неожиданно, враг допустил ошибку. Незначительную, обычный воин и внимание на нее не обратил бы. Всего лишь вытянул плечо чуть сильнее, чем следовало. Мелочь, ерунда, глупость…
Для кого угодно, но не для Китариона! Противник предоставил ему шанс длиной в пару ударов сердца, и грех было бы им не воспользоваться!
Схватив клинок за первую треть лезвия, и, таким образом, сократив его рабочую часть, кольценосец подпрыгнул к врагу, ткнул мечом в подмышку противника и, когда тот инстинктивно уклонился от атаки, резко рубанул сверху вниз, метя прямо в шлем.
Конечно, он не мог убить своего врага таким ударом, но в этом не было нужды.
Отменная сталь, выкованная темными дварфами, со всего размаху обрушилась на шлем, на миг дезориентировав врага и, быть может, даже вызвав сотрясение мозга. Китарион не был столь наивен, чтобы верить в настолько удачные стечения обстоятельств, а потому он ударил еще раз, и еще, и еще, крутанулся вокруг своей оси, уходя от неуклюжего замаха, и, используя силу вращения, впечатал навершие меча противнику прямо в бронированный висок с такой силой, что шлем вогнулся.
Лиоссец рухнул, как подкошенный, а Китарион присел, сдирая со своего оппонента шлем и приставляя меч к горлу бессознательного противника. Хоть у того и не было никаких гербов, генерал уже понял, с кем его свела судьба.
— Приветствую блистательного Бича Пустыни, — улыбнулся он открывшему глаза полуобморочному врагу, — теперь ты — мой пленник.
Глава 20
Это была победа!
Вражеская армия, оставшаяся без лидера и понесшая огромные потери, рассеялась и стремительно откатывалась на север, преследуемая рыцарями смерти.
Потери Империи составили почти шесть сотен живых и около трех тысяч мертвых. Враги же лишились как минимум восьми тысяч убитыми и пленными. И это не считая тех, кто погиб в Айшшире.
Певец песка, что противостоял целому кругу, поплатился за свою самонадеянность жизнью — под самый конец схватки громовой ворон все-таки превозмог песчаного скорпиона, но, так как сил у заклинателей Империи почти не оставалось, Кштиритион предпочел синицу в руках и обрушил всю оставшуюся мощь объединенного заклинания туда, где располагался
Впрочем, старший его сын попал в плен и теперь вместе с отцом находился в имперском лагере, который по приказу Китариона разбили сразу после завершения битвы.
И сейчас они ожидали делегацию из города. Спасенный мощью западного соседа, юный халиф просто обязан был посетить своих благодетелей. Да, это изрядно било по его гордости, да вот только не тому, чью шкуру сохранили чужеземные воины, выказывать норов.
И халиф пришел. В сопровождении двух сотен измученных окровавленных воинов, лучших своих придворных, и, что удивительно, сестры.
Китарион принял делегацию, сидя в шатре. По правую руку от него замер Кштиритион, по левую — Инуче. Возле шелковых стен этой «крепости» выстроились рыцари смерти. Они же охраняли и подступы к лагерю. Сейчас Китарион был не просто генералом. Нет. Он — истинный кольценосец из древнего и знатного рода — являл собой Империю Тьмы! Его устами говорил сам Черный Властелин.
И эта ответственность изрядно нервировала молодого генерала. Он понимал, что обязан продемонстрировать всю мощь и блеск возрожденной Империи Тьмы, а потому, замер на походном стуле, изобразив на лице суровое, но, одновременно с этим, величественное выражение.
Ну, или попытался сделать так.
Когда полог был отброшен в сторону, внутрь вошли трое: молодой и очень богато одетый лиоссец, которого Китарион видел весной, старый согбенный ящер, облаченный в изящный балахон цветов халифата и — молодая же девушка.
Венценосец впервые увидел женщину ящеров, а потому проявил некоторую бестактность, позволив себе разглядывать ее на пару секунд дольше, чем того одобряли приличия. Высокая, облаченная в платье цвета песка, гармонировавшее с ее светло-зеленой чешуей, с узкой талией, оплетенной поясом, расшитым драгоценными камнями, с изумрудным колье, лежавшим на плоской — как у мужчины — груди, она выглядела одновременно и отталкивающе, и притягательно.
Лицо тонкое, покрытое крохотными чешуйками, большие ярко-желтые глаза со змеиными зрачками, длинные — будто у какой-то эльфийки — уши, украшенные многочисленными золотыми кольцами, практически человеческий нос и рот, полный маленьких острых зубов.
Странное существо, что и сказать. Странное и притягательное.
А потом Китарион перевел взгляд на старика и даже у него — человека, далекого от магии, — перехватило дух. Сила, исходившая от этого чешуйчатого, буквально пронизывала воздух. Казалось, еще чуть-чуть, и ее можно будет резать ножом. Именно такое ощущение вызывал Инуче, когда становился серьезным, а еще — Гартиан с владыкой.
«Поправка… С владыкой после того, как он превратил Стоградье в угодья мертвых», — уточнил Китарион.
Молчание затягивалось, и генерал решил все-таки пойти своим гостям навстречу.
Он поднялся и, сделав несколько шагов вперед, приветливо улыбнулся и склонил голову, обозначив поклон — легкий, но подразумевающий уважение к титулу собеседника.
— Приветствую славного халифа Харшшаана Могучего сына Шшиира, его прекрасную сестру и, — он бросил короткий взгляд на змеиного колдуна, — первого визиря, как я полагаю.