Путь улана. Воспоминания польского офицера. 1916-1918
Шрифт:
– Верно, абсолютно верно, – взволнованно прервал его комиссар. – Потом они могут делать что захотят. Как только выполним задание, пусть идут к чертовой матери. Мне все равно, что с ними будет потом. Идите и объясните им это. Ну давайте же, скорее… Я вам приказываю.
– Вы начальник, – прошептал священник, испуганно моргая, – да, теперь вы начальник. Страшные времена… Боже, какие страшные времена!
Старый худенький священник медленно встал и, еле-еле переставляя ноги и нервно потирая руки, подошел к солдатам и тихо произнес:
– Братья, позвольте слуге Божьему поговорить
Солдаты вскочили и схватили священника за руки.
– Говорите, батюшка, говорите. Только сначала сядьте, выпейте, а потом говорите. Нет ничего лучше дружеской беседы.
Священник опустился на скамейку и, чтобы не обидеть солдат, пригубил самогон.
– Ужасные времена, братья, – затянул он. – Страшные времена…
Солдаты слушали и кивали.
Ободренный вниманием слушателей, священник продолжил. Тем особым, «святым», голосом, которым говорят священники, очень мягко и спокойно, он начал с утверждения, что институт брака является одной из важнейших основ православной церкви. Если мужчина посягает на честь женщины, не связанной с ним святыми узами брака, он совершает смертный грех и становится грешником, потерянной душой. Бог, видя, как люди женятся, радуется на небесах, но, заметив людей в греховных отношениях, плачет горькими слезами.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Даже стрелочник застыл с полотенцем в одной руке и стаканом в другой. Священник, плача и ломая руки, смотрел на солдат. Его душили эмоции. Он больше не мог говорить и просто что-то невнятно бормотал, пытаясь помочь себе жестами. Он напоминал глухонемого, который хочет, но не может говорить. Одна из девушек заплакала. Солдат попытался обнять ее, но она, вжавшись в стену, отталкивала его.
– Бог вознаградит вас за вашу мудрость и доброту, батюшка, – неожиданно сказал солдат. – Обвенчайте нас прямо здесь, и немедленно.
Священник застыл в изумлении: он не ожидал такого поворота дел. Беспомощно оглядевшись вокруг, он остановил взгляд на жене. Она не слышала, что сказал солдат, но, увидев растерянного мужа, быстро пришла в себя и спросила:
– Что он сказал? Я не слышала, что он сказал.
Солдат, покачиваясь, встал с места, обнимая рукой свою девушку. Он поклонился жене священника и, неестественно тараща глаза, торжественно сказал:
– Дорогая матушка, благословите нас. Мы хотим обвенчаться, – и нежно погладил девушку по голове.
На какой-то момент все присутствующие затаили дыхание. Старик стрелочник тихо засмеялся, прикрыв рот полотенцем.
– Замечательно. И овцы будут целы, и волки сыты, – прошептал он мне на ухо.
– Я… я… не могу вас обвенчать. Это незаконно… Я не могу… – запинаясь, проговорил священник.
– Можете, можете, святой отец, – с пьяной настойчивостью возразил солдат. – То, что раньше было незаконно, теперь стало законно. Новые порядки. Давай, батюшка, приступай к делу, мы торопимся, правда, любимая? – И он поцеловал девушку.
– У меня нет с собой необходимых документов и церковных книг. Нет ничего для процедуры венчания. Братья, я не могу совершать обряд.
Второй солдат, до сих пор до конца не понявший, что здесь происходит, вскочил с места и, размахивая руками,
– Дайте ему все, что он хочет! Пусть кто-нибудь принесет его церковные книги… А вообще-то зачем ему книги? Вот мои документы, товарищ. Господь Бог не будет против.
Жена решила помочь мужу и заговорила мягким, успокаивающим тоном:
– Дорогие дети, разве вы не можете отложить венчание на пару часов? Разве вы не можете подождать, пока мы съездим в город и вернемся со всем необходимым?
Солдаты переглянулись, посмотрели на девушек, вздохнули, и один из них, подтянув штаны, прошептал:
– Поверьте мне, матушка, это невозможно.
– Абсолютно невозможно, – подтвердил его товарищ, глядя на вздымающуюся грудь своей девушки.
Но неожиданно поднял голос комиссар. Набравшись храбрости, он заявил, что священник обвенчает их сразу же по прибытии в город. Долг солдат – доставить девушек в город, а там они уже могут венчаться.
– Потерпите всего два часа, ребята, только два часа, – взывал он к упрямцам.
– На войне за два часа может случиться разное, – с пьяным упорством возразил солдат. – Нет, только здесь и сейчас. Ты ведь тоже так думаешь, любимая? – обратился он к девушке.
Румяная монахиня, которая до этого сидела тихо, ничем не выдавая своего присутствия, неожиданно воскликнула:
– Вы не можете венчаться! Не можете. Девушка должна получить разрешение родителей.
– Кто ее родители? – взревел солдат.
Наивная монахиня, не задумываясь о последствиях, ответила:
– Ее отец полицейский.
Побледневший солдат стукнул кулаком по столу:
– Так вы считаете, что я, герой мировой войны и революции, должен спрашивать разрешения у проклятой полицейской ищейки? – И, вскинув винтовку, он грозно обратился к священнику: – Венчай нас немедленно, старый гриб, или я…
– Действительно, батюшка, – вмешался я, – вставайте и обвенчайте их. Товарищ прав, закончились полицейские времена.
Стрелочник и Алекс поддержали меня.
– И вы считаете себя культурными людьми? – всплеснул руками комиссар, не обращаясь ни к кому конкретно, и сам же ответил: – Нет, вы абсолютно невоспитанные люди… абсолютно. – И он демонстративно повернулся спиной к присутствующим и уставился в окно.
Мы начали готовиться к венчанию. Солдаты настаивали, чтобы все было сделано как полагается. Старик стрелочник помог нам соорудить небольшой алтарь в центре комнаты. Мы сняли со стены две иконы, и жена священника со стрелочником, выступая в роли родителей, благословили обе пары новобрачных. Вместо двух венцов, которые обычно держат над новобрачными, мы использовали медные подносы. Монахини и остальные девушки забились в угол. Началась процедура венчания. Румяная монахиня запела фальцетом, и остальные подхватили «Вот идет невеста». Кольца солдаты взяли у девушек, поющих в хоре. Священник, все еще окончательно не пришедший в себя, с профессиональной скоростью вел процедуру, продолжая беспомощно оглядываться вокруг. Никто не мог, а может, не хотел помочь ему. Даже его жена, искоса поглядывая на винтовки в руках солдат, тихонько подталкивала его локтем, подсказывая, чтобы он продолжал венчание.