Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
Шрифт:
— Красивая, — согласился я, собираясь с духом, чтобы съехать по склону. — Только мне-то, дружище, никто, кроме Таньки, не нужен…
… - А вот от этого места мы заманивали негров, — весело сказал Вадим, — помнишь?
— Ещё бы не помнить, — я созерцал за полосой заснеженного поля, прорезанного несколькими тропками, подъём к чешской крепости. Ветра не было, падал редкий медленный снег, но флаг над скалами был виден хорошо. Около начала подъёма стояли несколько человек. Они смотрели в нашу сторону — наверное, видели нас и пытались решить,
* * *
Рука Борислава — левая — была на перевязи.
— Две недели назад, — пояснил он, — явились на побережье негры. Мне перерубили руку.
— Кто-нибудь живёт в нашей пещере? — я отрезал пластину окорока, придвинул хлеб.
— Нет, пусто, — Борислав налил себе настоя. По пещере поплыл приятный запах лета. — Прошлой зимой — да, жили. Тоже русские, но мы близко не сошлись. Так…
— Я жалею, что принёс известие о гибели брата Юлии, — церемонно, но искренне признался я. Борислав поморщился:
— Нет, всё хорошо… Ей тяжелее было думать, что её брат в рабстве… Так куда вы идёте?
— К устью Марицы, на побережье Эгейского моря, — объяснил я. — Лаури нас добросил бы и туда, но я хотел повидаться с вами.
— Спасибо, — кивнул Борислав, и мы довольно долго просто ели, рассматривая один другого внимательно и благожелательно. Я думал, что Борислав мне несомненно симпатичен, а вот друзьями мы стать бы не смогли никогда — уж слишком мы разные. Во взгляде Борислава я читал то же самое. И, собственно, поэтому нам просто не о чем было говорить. Он не мечтал, как Лаури, о дальних походах и не стремился к каким-то разгадкам, как я. Он просто нашёл хорошее место и защищал его и людей, ему доверившихся.
Я бы так не смог. Я пробовал — и не смог. Но я уважал его выбор и его мужество.
— Вот такие дела, князь, — сказал он. Я пожал плечами:
— Я больше не князь.
— Будешь, — он снова отпил из кружки. — Я же вижу.
— Сплошные пророки кругом, — я поднялся. — Мы заночуем, а утром пойдём дальше, хорошо?..
…Танюшка уже спала — только сонно подвинулась, когда я влез под лёгкое меховое одеяло, да ещё что-то буркнула, пихнувшись локтем, пока я устраивался. В коридоре кто-то прошёл, послышался вопрос: "Идёшь завтра на охоту?", заданный по-немецки. Потом засмеялась девчонка, лязгнул клинок, кто-то ругнулся по-чешски (уже в отдалении).
Жизнь продолжалась. Я вдруг ощутил глубочайшее удовлетворение от окружающего, от мысли, что больше не буду очищать с клинков пятна ржавчины…
Некогда будет им ржаветь, я думаю.
Танюшка за спиной застонала и быстро, неразборчиво произнесла какую-то фразу. Потом резко повернулась и села, сбросив на меня свой край одеяла и вытаращив глаза.
— Олег, — быстро, негромко и неприятно позвала она.
— Я тут, — отозвался я и услышал, как Танюшка шумно выдохнула, а потом сразу легла.
— Хорошо, — сказала она. — Мне страшный сон приснился… Всё возвращается на круги своя…
Я обнял её, просунув руку под шею:
— Спи, Тань. Сон — это просто сон. Я рядом, и больше к тебе никакие сны не подойдут.
Если честно — не помню, как я уснул. Кажется, одновременно с Танюшкой.
* * *
Море было где-то впереди. Эгейское море, а там меня ждала встреча с друзьями. Марица текла слева, можно было слышать, как она шумит на незамерзающих перекатах. Эта часть побережья здесь не была изменена, ничем не отличалась от Земли. По крайней мере, так утверждала Танюшка, и этот факт странным образом успокаивал.
Вадим бежал на лыжах первым — как всегда, он-то из нас троих был лучишим лыжником. Я спешил за ним; второй по "качеству" лыжник — Татьяна — замыкала наш маленький отряд.
— Уже недалеко, — вполголоса сказал Вадим, не поворачиваясь. — Видите вон там, между холмами, две здоровенные сосны? За ними спуск, километра три — и мы на месте.
Странно, но в его голосе я уловил вдруг какую-то непонятную нотку. И окликнул его так же на ходу:
— Что тебя беспокоит?
Он откликнулся неожиданно быстро и охотно, словно давно ждал этого вопроса:
— Понимаешь, у нас там старшим Борис…
— Да мне плевать, — отозвался я, и мне действительно было плевать. — Я не князем быть хочу, а просто — с нашими… Давай, нажимай, что ты плетёшься?
Я в самом деле не собирался претендовать на титул. Есть у них князь — отлично. А с меня хватит Шапок Мономаха. Но я всё-таки задал ещё один вопрос:
— Ты не говорил, как он отнёсся к тому, что ты отправился искать меня.
— Он сказал, что будет рад хорошему воину.
— Угу, — буркнул я. Ну что же, это хорошо, просто отлично. Я рассеянно посматривал по сторонам, ритмично передвигая ноги. — Эй, а это что?
Я скорей пробормотал это, чем сказал… но остановился, и Танюшка остановилась, а через мгновенье остановился Вадим.
— Давненько я этого не видел, — уже в полный голос сказал я. — С возвращением, Тань.
— Да, — отозвалась она, и я услышал, как щёлкнула в вырезе спуска тетива аркебузы.
— Это у нас, — добавил Вадим деревянно.
Точно между теми двумя соснами, как раз за перевалом, словно третье диковинное дерево, поднимался широкий прямой столб дыма.
— Блин! — выкрикнул Вадим, ускоряясь с места прыжком. Я схватил его за капюшон, повелительно сказав:
— Стой.
— Это негры! — он обернулся, глаза горели. — Там наши!
— Негры и наши, — кивнул я. — Поэтому и подождём… Так. Давненько я не брал в руки шашек…
— Девять месяцев, — отрезал Вадим. — Пошли!
— Теперь я пойду впереди, — ответил я, доставая палаш из ножен. Но, прежде чем мы двинулись, я вытянул руку с оружием вперёд. И ощутил странное холодноватое волнение, увидев, как зимнее солнце зажгло на полированной стали полосу бледного огня.
* * *