Путь в стаю
Шрифт:
Потом в дело пошли когти. Красивые взблёски стали в идеально поставленном свете тренировочной зоны. Стук сталкивающихся композитов. Шипение рассерженных кошек. Но пять-семь минут — и всё, и этому танцу пришёл конец. Девочки обнялись, рыжая ещё и на шее у Миры повисла. Они что-то шепчут друг другу, улыбаются. Потом Сайна отходит к канатам, подмигивает мне. Мой черёд.
На меня брюнетка смотрела без всяких улыбок. Серьёзно, сосредоточенно, хотя и без вызова. Буднично. Кошка не воспринимала всерьёз мои бойцовские качества. По уровню я превосходил Сай годичной давности, но вот эту ариалу… Она тогда меня разделала на раз, пикнуть не успел. Даже играться особо не стала. Не фанатка она
Но для меня всё было предельно серьёзно. Сдаваться я не собирался, поэтому ответил с максимальной жёсткостью, сразу сорвавшись на боевое самбо. Тупые, но эффективные удары в ответ на довольно безобидные танцульки валькирии. Она не ожидала такой ответки, откатилась назад — от пробитого блока ей хорошо прилетело в живот. Глаза звёздной теперь метали молнии, она была недовольна.
— Давай, кошка, уработай меня здесь. По-другому не выйдет, я не буду в твои танцульки играть. Сразу в регенератор — и успокойся уже. Зае…ли своим гонором! Делаешь для вас всё, в лепёшку расшибаешься, а вместо толики уважения тупое небрежение. Только знай: пальцем до тебя в постели не дотронусь. Иди, трахайся с домашними мальчиками, как ты любишь.
Она ничего не сказала, молча пошла в атаку. Следующие несколько минут я летал по татами от канатов к канатам. Слишком быстрой она была, слишком техничной — ветеранша, много лет работавшая над собой. У неё были веские причины требовать от окружающих уважения. Вот только все эти причины не давали права ей самой относиться к другим с вопиющим пренебрежением. Но она упорно отказывалась это понимать. После очередного удара ногой я не смог подняться. Со стоном привстал на карачки, тряся головой, в тщетной попытке вернуть уплывающее сознание, но вместо этого только сплюнул кровью.
Мира присела рядом со мной на корточки. Извлекла боевые импланты, и деловито прошлась ими по груди. Я заорал — она знала, по каким нервным центрам бить. Но это была только первая ласточка. Девочка, с абсолютным спокойствием на лице, принялась кромсать своими жуткими лезвиями кожу в особенно чувствительных местах. Ей было плевать, что я при этом орал и извивался ужом… Кошка драла долго, с оттяжкой, если и не получая от процесса удовольствие, то считая его единственно правильным и эффективным. Наконец, после особенно эффективного росчерка, вместе с очередной порцией крови меня покинуло и упрямое сознание. Тело безвольно осело в натёкшую на маты лужу крови. Мира поднялась, и собралась было пойти прочь из тренировочной зоны, когда её одёрнул резкий окрик Триши.
— Куда собралась?
— Я всё ему сказала, — гордо вздёрнула подбородок брюнетка.
— Сказала — молодец. Теперь взяла его и отнесла в регенератор.
— Я?
— Ты драла, тебе и лечить. Будешь ждать, пока в себя придёт. Заодно объяснитесь. Может, хоть у кого-то мозги на место встанут, — поддержала сестру Викера.
Ослушаться самых авторитетных в стае сестёр валькирия не посмела. Под тяжёлыми, давящими взглядами боевых подруг она с трудом подняла мою тушу с пола, немного повозилась, примериваясь к тяжести, и, в конце концов, просто взвалила себе на закорки. Вся в чужой крови, пригибаясь под тяжестью тела, и, тем не менее, сохраняя собственное достоинство, валькирия проследовала в сторону медицинской зоны.
— Прибьют они друг друга, — недовольно бросила Викера, когда ариала скрылась за дверью.
— Ничего, ей будет полезна эта встряска, — не согласилась Триша.
— А ему? — задала резонный вопрос Рита.
— А что ему будет? — не поняла метиллия.
— Ему вроде бы только недавно мозги вправляли после психической травмы. Он свою хозяйку потерял. Которую любил. Ты же помнишь, как они жили? Словно одно целое? Вот у него часть души и отрезали… Не знаю, можно было бы и по-другому всё решить.
— Если не заметила, я его не трогаю, — огрызнулась Тиш. — А могла бы.
— Он тебе нравится. Ты ему тоже. Вы нормально ладите. Зачем тебе это? — теперь пришёл черёд Риты удивляться.
— Ну он же мужчина, — пожала плечами метиллия.
— Он не просто мужчина, сестра, — вклинилась в разговор Сайна. — Если вам интересно, я против такой экзекуции. Ему, конечно, всё равно, как и ей. Но смотрится некрасиво. Он уже доказал своё право находиться среди нас. Мы его поддерживать должны, а не ломать. На нас надеются старшие сёстры, а мы вместо этого детский сад тут устраиваем. Так себя аккурат после воспиталища ведут.
— Так объясни ему, что так нельзя! — опять рыкнула Тиш, всё больше теряя терпение. — Я ему не нянька! Хочет, чтобы его драли — его будут драть.
— Ему? — опять вмешалась Мисель. — Это ей нужно объяснять. Ты на его грудь посмотри сначала, сестра. Он ничем её не хуже — тоже два раза за нас подыхал.
— Не хочу это обсуждать. Сами договорятся, — бросила Тиш. — Пару часов ему точно в регенераторе лежать, она ему что-то из внутренних органов повредила — вон как кровью харкал. Как выползет, вернёмся к прерванному разговору. А до того будем заниматься рукопашным боем. Викера?
— Да, сестра. Начнём. Сайна, сегодня сама с тобой поработаю — ты слишком много ошибок с Мирой наделала. Совсем расслабилась…
Сноски:
(8) Звёздная — обычно так именуют тех, кто заслужил планету-прародительницу на грудь. Синоним слова «орденоносец» — в Республике нет орденов в нашем понимании, так что и термина такого быть не может.
Проверка на излом ч.2
Сознание включилось рывком. Я быстро огляделся, пытаясь понять, где нахожусь. Никакой расслабленности, как бывает после сна, не было и в помине, словно совсем недавно… дрался. Воспоминания накатили волной, погребая под собой сознание водопадом красочных образов. Неприятных образов. Уже хотел подняться, но меня настойчивым толчком отправили обратно на кушетку. Сверху навалилась приятная тяжесть женского тела. Я инстинктивно прошёлся руками по бокам, бёдрам; опять вернулся вверх, большими пальцами стараясь пройтись по острым бугоркам женской груди. Девочка на мне задышала чаще, прижалась всем телом. Над ухом раздался её чуть хрипловатый голос.
— Ты ничего не хочешь мне сказать, Кошак? Извиниться? Попытаться заверить, что больше так не будешь?
— Мира? — я тут же отдёрнул руки, как будто прикоснулся к чему-то неприятному. На душе стало гадко.
— Ты руки-то не убирай. Я разрешаю.
— Я всё тебе сказал. Иди… — договорить женщина не дала, ввинтив в сознание глубочайший укол возбуждения, так что вместо продолжения фразы получился сдавленный стон.
Огромных трудов мне стоило собрать в кучу уплывающее сознание. Руки так и тянулись сжать столь желанное женское тело, но я пока пересиливал настоятельную потребность. Мира создавала волны желания, которые накатывались, чтобы вновь отхлынуть, выбивали из горла стоны, порой переходящие в какой-то глубинный рык. Конечно, женщина могла давить сильнее. Могла вообще лишить меня человеческого облика, чтобы я уж наверняка бы не выдержал. Однако не делала этого. Сохраняла возбуждение на некой грани, за которой уже ощущалось безумие, но пока ещё его можно было сдерживать, напрягая всю силу воли.