Путь воина. Путь меча. Путь дракона
Шрифт:
Сэнсэй Кюдзо ответил поклоном и вернулся к ученикам.
— Джек-кун! — крикнул он.
Джек выбежал на середину Бутоку-дэна. Сэнсэй Кюдзо положил на столбики кедровую доску. И добавил к ней вторую.
— Но… — хотел возразить Джек.
Сэнсэй Кюдзо бросил на него испепеляющий взгляд.
Джек мысленно застонал. Сэнсэй Кюдзо обещал сделать все, чтобы Джек не смог участвовать в Круге трех, а теперь собирался выставить его слабаком перед Масамото.
Джек заметил, что Ямато и Акико потрясла такая несправедливость,
Оставалось только доказать, что сэнсэй Кюдзо ошибается.
За время тренировок Джек понял, что для тамасивари нужно что-то большее, чем грубая сила. Здесь требовались полная отдача, сосредоточенность и решимость.
Нужно ударить сквозь дерево, а не по нему.
Силу для удара дает все тело, а не рука.
Необходимо собрать свою ки, энергию духа, и через кулак перенести ее на цель. Но самое главное — верить, что обязательно пробьешь доску.
Джек сосредоточил в руке всю злость, досаду, ненависть, которые испытывал по вине сэнсэя Кюдзо, Кадзуки и его банды Скорпиона. Он и сам удивился такой неожиданной силе.
— Киай!
Доски будто взорвались. Полетели щепки.
На миг в зале воцарилась ошеломленная тишина, а затем он взорвался аплодисментами.
Джек торжествовал. Восторг хлынул на него волной. Все страхи и сомнения вдруг исчезли. На миг он почувствовал себя всемогущим.
Аплодисменты стихли, и только один человек по-прежнему хлопал.
— Великолепно! — похвалил Масамото, выходя на середину зала. — Вы очень хороший учитель, сэнсэй Кюдзо. Можно мне ненадолго позаимствовать у вас Джека?
Сэнсэй Кюдзо поклонился в знак согласия, но Джек заметил, как сверкает в глазах самурая бессильная злоба.
Масамото поманил Джека и пошел к выходу.
— Я так и не нашел времени поговорить с тобой, — начал воин. Они с Джеком шли мимо строительной площадки Дворца сокола, где стучали молотками несколько плотников. Масамото и Джек углубились в тишину Южного сада дзэн, куда не долетал шум стройки. — Как идет учеба?
Джек, еще не остывший после тамасивари, ответил:
— Отлично, но тренировки оказались тяжелее, чем я думал.
Масамото рассмеялся:
— Тренировки легкие. Это твои ожидания делают их труднее. Я должен попросить у тебя прощения. В последние месяцы я все время был в отъезде и не помог тебе советом, но того требовали дела государства.
Джек кивнул. Масамото, наверное, говорил об антихристианской кампании, начатой Камакура. В Эдо прошли новые казни, а Кадзуки позаботился, чтобы Джек узнал о них во всех подробностях. Какие же масштабы приняла эта беда, если его опекун потратил столько времени на поручения даймё Такатоми.
— Хорошая новость в том, что мы все уладили. Теперь я смогу проводить с тобой больше времени, — сказал Масамото, и ту половину его лица, которая не была изрезана шрамами, озарила улыбка.
— Значит, даймё Камакура остановили? — не вытерпел Джек.
Он уже не мог скрывать свою радость.
— Камакура? — переспросил Масамото, и его улыбка погасла. — Ты что же, все знаешь?
Он посмотрел на Джека взглядом, пронзительным точно клинок. На миг мальчик испугался, что заговорил, когда не следовало.
— Ничего не бойся, — продолжил опекун, жестом приглашая Джека сесть на веранде, с которой открывался вид на садик и каменную чашу с водой. — Чтобы тебя успокоить, раскрою тебе большую тайну: даймё Такатоми просил меня… как бы лучше выразиться… уладить споры по поводу управления страной и судеб ее гостей. Мне нужно было выяснить, как смотрят на это правители других провинций. Подавляющее большинство на нашей стороне. Тебе не о чем беспокоиться.
— Но как же погибшие священники? Разве Камакура не приказал перебить христиан и чужестранцев, которые отказываются уезжать?
— Уверяю тебя, это лишь предрассудки одного даймё.
— Разве они не могут распространиться среди других правителей? — настаивал Джек. — Если все так обернется, для меня это верная гибель, меня могут убить, прежде чем я отправлюсь домой.
— Домой? — Масамото удивленно приподнял брови. — Но это и есть твой дом.
Джек не знал, что ответить. Да, Япония теперь была у него в крови, с этим он поспорить не мог, но сердце навсегда принадлежало Англии.
— Ты мой сын, — гордо произнес Масамото. — Никто не осмелится тебя обидеть. Кроме того, ты стал самураем, и через несколько лет защитник вроде меня тебе будет не нужен.
Масамото похлопал Джека по спине и засмеялся.
Мальчик выдавил из себя улыбку. Масамото заботился о нем от чистого сердца, и Джек понимал — спорить с ним сейчас будет страшным неуважением. Все равно что бросить ему в лицо все то доброе, что он для него сделал. Как бы Джеку ни хотелось вернуться домой и найти Джесс, он был в долгу перед воином и теперь обязан был ему служить.
Джек решил подождать. Для начала он посвятит себя технике «Двух небес», а уж потом, когда сможет за себя постоять, попросит Масамото, чтобы тот его отпустил.
— Понимаю, Масамото-сама, — сказал Джек, почтительно склонив голову. — Я просто боялся, что все гораздо хуже. Но все равно я твердо решил участвовать в Круге трех и учиться технике «Двух небес».
— Вот это и есть настоящий дух самурая! Я понимаю, как сильно ты хочешь вернуться на родину, — согласился Масамото. — Но в память о твоем отце и моем дорогом сыне, Тэнно, я обещал, что позабочусь о тебе. Я за тебя отвечаю. А потому ты в полной безопасности.
Джек опасался, что кампания даймё Камакура охватит всю страну. Тогда даже великий Масамото не сможет ее остановить. Однако в глубине души мальчик знал: опекун будет сражаться до последней капли крови, чтобы защитить его.