Путь волшебника
Шрифт:
— Грязь, — заявила Эсса, которая курила трубку, сидя на лугу. — Мухи нападают только на рассвете и на закате. Если намажешь лицо и руки грязью, они тебя не тронут.
— Она воняет, — ответила Халса.
— Ты тоже.
Эсса с громким щелчком разломила трубку надвое, немало удивив Халсу, и направилась туда, где остальные дети играли с палочками и кубиками по каким-то сложным правилам. Под деревом, цветущим по ночам, сидел Толсет на уродливом кресле, которое выглядело так, будто выросло из болота. Он курил трубку с глиняным мундштуком подлиннее, чем у Эссы. Просто до смешного длинный черенок.
— Отдала игрушку колдунье? —
— Да, конечно…
— И что она сказала?
— Да ладно… Я не поняла. Она молода и хороша собой. Но жутко заикается. Я почти ни слова не разобрала. Кажется, что-то говорила о луне, хотела, чтобы я отрезала для нее кусочек. А потом запечь его в пироге.
— Да, колдуны обожают пироги, — заметил Толсет.
— Ну конечно! А я обожаю свою задницу.
— Ты бы за ртом своим лучше следила, — вмешался Берд — зеленоглазый мальчуган. Он ходил на руках без всякой видимой причины. Ноги болтались в воздухе, будто сигнальные флажки. — А то колдуны заставят тебя пожалеть.
— Я уже пожалела, — ответила Халса.
Не сказав больше ни слова, она принесла к запертой двери ведро свежей воды и вернулась в свой закуток. Легла и сразу провалилась в сон. Ей снилось, что лиса спустилась с башни и смотрит на нее. Зверь потыкался носом ей в лицо, потом поднялся и доел оставленную рыбу.
«Колдуны заставят тебя пожалеть, — подумала Халса. — Превратят в одноногую ворону».
Потом она гналась за лисой до самого поезда, где ее мать, братья и Лучок беспокойно спали, сидя на лавках. Ноги они поджали, а руки безвольно висели, как у покойников. Вонь угля и магии чувствовалась сильнее, чем утром. Поезд старался изо всех сил. Он дышал, как лисица, убегающая от своры собак. Но ему не добраться до верхушки башни колдуна. А если и доберется, то хозяина все равно не окажется на месте. Только луна, взошедшая над горной грядой, круглая и жирная, словно окорок.
Обычно колдуны Перфила не сочиняют стихи. Каждому известно, что они не женятся, не возделывают поля, не изъясняются учтиво. Говорят, колдуны Перфила ценят хорошую шутку, вот только шутить с ними самими бывает весьма опасно. Что, если они разочаруются в Халсе? Колдуны хитрые, жадные, рассеянные, помешавшиеся на звездах и насекомых, скупые, развязные, жестокие, вероломные, скрытные, любопытные, навязчивые, живучие, бесполезные и слишком высокого мнения о себе. Короли сходят с ума и губят державу, детей убивает голод, или болезни, или солдатское копье, и все это не достойно внимания колдунов Перфила. Колдуны Перфила в войнах не участвуют.
Халса неотвязно зудела, напоминая камушек, угодивший в башмак:
«Предупреди их, предупреди, предупреди…»
Они ехали на поезде уже целый день и целую ночь. При этом Халса оставалась на болоте. Почему бы не оставить их в покое? Мик и Бонти покорили сердца богатых соседок. Они больше не хмурились и не прижимали к носам платки, а, напротив, улыбались и угощали близнецов всякими вкусностями и прямо-таки лучились добротой. Поезд мчался через поля и города, сожженные не одной армией, так другой. Они обгоняли колонны пеших беженцев, вереницы повозок, набитых домашним скарбом — тюфяками, комодами, печками, посудой, маслобойками, свиньями и сердито поглядывающими гусями. Одна везла даже пианино. Иногда поезд останавливался. Выходили люди, которые осматривали путь и при необходимости чинили его. Станции поезд
Когда они добрались до предгорий, беженцев стало меньше. Зато пошел снег. Лучок даже видел волка.
— Вот доберемся до Квала, — сказала одна из богачек, та, что постарше, тете Лучка, — мы с сестрой будем рады помочь. Нам нужен кто-нибудь, чтобы следил за порядком в доме. Вы же хорошая хозяйка?
Бонти, сидящий у нее на коленях, дремал вполглаза.
— Да, госпожа, — отвечала тетушка.
— Вот и славно, — кивнула попутчица.
Она уже почти влюбилась в Бонти. Лучок раньше не имел возможности заглянуть в мысли богача. Он даже слегка разочаровался оттого, что такие люди ничем не отличаются от обычных. Ну разве что обеспеченная соседка, как и помощник колдунов, верила: все закончится хорошо. Деньги, похоже, многим заменяют везение. Или магию. Заставляют думать о будущем с надеждой, которой не суждено сбыться. Если бы не опасность, грозящая поезду, тетушке Лучка стоило бы продать еще кого-нибудь из детей.
«Почему не предупреждаешь их? — теребила Халса. — Скоро будет поздно».
«Сама приди и скажи», — огрызнулся мальчик.
Невидимая Халса, кружащая поблизости и талдычащая одно и то же, надоедала гораздо сильнее, чем настоящая, которая безобидно спала в комнатке под лестницей в башне колдуна. А вообще-то, Лучок должен был находиться на ее месте. Он готов был спорить на что угодно: колдуны Перфила уже пожалели, что купили не его, а девчонку.
Проскользнув мимо Лучка, Халса положила невидимые руки на плечи матери и заглянула в лицо. Мать ее не видела.
«Вам нужно сойти, — сказала Халса. И заорала во весь голос: — Вон из поезда!»
Точно так же она беседовала с запертой дверью в башне колдуна.
Какая-то вещица, лежащая в кармане, давила ей на живот, аж больно делалось. Та Халса, что оставалась на болотах, спала на чем-то остром.
— Хватит вопить! Убирайся! Как я, по-твоему, остановлю поезд? — возмутился мальчик.
— Лучок? — удивилась тетушка, и он понял, что говорил вслух.
Халса выглядела самодовольной до ужаса.
— Нам угрожает опасность, — заговорил Лучок, сдаваясь. — Нужно остановить поезд и сойти.
Богатые соседки уставились на него, как на умалишенного.
Тетушка погладила его по плечу.
— Лучок, спал бы ты дальше. Тебе приснился плохой сон.
— Но… — начал было он.
— А сейчас возьми Мика, — тетя бросила взгляд на попутчиков, — и пойдите погуляйте. Развеешься.
Лучок больше не возражал. Богачки уже призадумались, не поискать ли другую домоправительницу по приезде в Квал. Халса в проходе сложила руки на груди и отставила ногу.
«Шевелись! — приказала она. — С этими говорить бесполезно. Они думают, что ты сбрендил. Поговори с тем, кто всем управляет».
— Простите, — сказал Лучок. — Мне приснилось нехорошее. Пойду погуляю.
И взял Мика за руку.
Они двинулись по проходу между скамьями, переступая через спящих, через пьяных, через скандалистов, через картежников.
«Торопись, торопись, торопись, — не отставала Халса. — Беда уже близко. Ты слишком долго собирался. И колдун этот бестолковый… Зря я столько времени потратила, уговаривая его помочь. Должна была догадаться, что и тебе на все наплевать. Ты такой же бесполезный, как и они — глупые, никому не нужные колдуны Перфила».