Путь волшебника
Шрифт:
Лик Зеркала просветлел, и оно кивнуло.
Одре пришла в голову мысль.
— Хочешь, я тебе почитаю?
В погоне за счастьем Эмиль шел к знанию тернистым путем. Днями он голодал, ночами мерз. Но вот однажды ему улыбнулась удача, и он до заката изловил пару упитанных зайцев. Когда устроился жарить их на костерке, из леса вышел седой человечек с мешком добра.
— Добрый вечер, дедушка, — поздоровался Эмиль. — Садись, обогрейся и поужинай.
Тот с благодарностью принял приглашение.
—
— Кастрюли, сковороды, иголки и специи, — ответил старик.
— А колдовство какое-нибудь знаешь? — спросил разочарованный Эмиль. Его уже одолевала тревога — а ну как знания, которого он искал, не существует вовсе.
— Зачем пастуху колдовство?
— Откуда ты знаешь, что я пастух? — удивился Эмиль.
— Я много чего знаю, — ответил старик, а затем застонал и скрючился от боли.
— Что с тобой? — Эмиль метнулся к незнакомцу.
— Ты, милок, все равно не поможешь. Нутро мое поражено смертельным недугом, и недолго мне небо коптить.
Эмиль расспросил старика о его хвори, достал из мешка порошки и травы — с десяток пучков. Пока старик стонал и держался за живот, он вскипятил воду для целебного отвара.
Незнакомец пил горький чай и кривился в ужасных гримасах, но вскоре резь пошла на убыль и он опять мог сидеть прямо. Эмиль приготовил еще одну порцию и заверил старика, что тот излечится, если будет пить чай на протяжении семи дней.
— Я ошибся в тебе, — заявил старик. — Ты не пастух. — Порывшись в мешке, он выудил свиток. — За твою доброту получай то, ради чего ты отправился в странствие.
Человечек объяснил, что в свитке на языке, которым никто не пользуется уже тысячу лет, записано три мощных заклинания. Первым вызывается добрый дух, который далее направит Эмиля в учебе. Второе перемещает предметы из мира в мир, ибо любому ребенку известно, что миров много. С помощью этого заклинания удается прорвать между ними завесу. А третье переносит людей.
Овладев тремя заклинаниями, Эмиль, безусловно, станет самым могущественным чародеем в королевстве.
Эмиль предложил старику все свои деньги, но тот отказался. Он просто вручил свиток, помахал на прощанье и вернулся в лес.
Одра проводила время за чтением Зеркалу. Полки были уставлены сотнями книг: старыми и новыми, в кожаных переплетах, с золотыми обрезами — и рассыпающимися, карманного формата.
Она глотала их в поисках ответа. Необходимо выяснить, как она оказалась здесь. Как возвратиться домой.
Она нашла свою историю в шестой книге двенадцатитомного собрания на нижней полке.
Книга в синем матерчатом переплете изобиловала картинками с изображениями пухлых бодрых ребятишек и виноградных лоз.
Одра узнала некоторых друзей и недругов из прошлой жизни. Вот Миска, венгерский паренек, который обвел вокруг пальца железноголового человека и с которым
Она перевернула страницу и замерла.
Заглавие гласило: «Волшебник и дева». Под рисунком стояло знакомое: «Однажды, давным-давно».
Из березняка к хижине Одры скакнул белый кролик. В закатном свете меж верхушек деревьев розовел замок — место, где ее история предположительно должна была завершиться. Одра обвела пальцем силуэт кролика, а затем отыскала позади две одинокие тени.
Свою и Эмиля.
Одра читала Зеркалу, и тому, похоже, история особенно нравилась. По ходу чтения оно показывало фокусы: создавало в стекле зыбкие образы, соответствовавшие тексту.
Она только дошла до самого интересного места, где тролли превращаются в камень под светом восходящего солнца, когда услышала за дверью библиотеки шаги. Зеркало тревожно обернулось на звук и скрылось за резной рамой.
Дверь распахнулась.
— С кем ты разговариваешь? — вопросил Майлз. — Кто здесь? — От него разило виски и потом, а на пальто появилось новое пятно.
— Никого. Я люблю читать вслух. Я весь день просидела одна.
— Не прикидывайся, будто я тебе что-то должен. — Он сгорбился в кресле и вытянул из кармана сигарету. — От тебя может быть польза. Почитай мне.
Комната была маленькая, и Одра стояла на расстоянии вытянутой руки от него, чувствуя себя школьницей, которую заставляют декламировать стихи. Она раскрыла книгу на сказке, которой не знала, — «Снежная королева» — и начала читать. Майлз слушал, смежив веки.
Она прочла:
— «Кай посинел и почти почернел от холода, но не замечал этого, — ведь поцелуй Снежной королевы сделал его нечувствительным к стуже, а сердце его давно превратилось в кусок льда». [8]
8
Андерсен Г. X.Снежная королева. Перевод Анны и Петра Ганзен. — Прим. перев.
Сделав паузу, чтобы набрать воздуха, Одра посмотрела на Майлза и натолкнулась на хорошо знакомый взгляд.
Наконец хоть какой-то толк.
Она позволила голосу дрогнуть, когда Майлз провел пальцем по ее ноге и поднял юбку на несколько дюймов выше колена.
Одра не прекратила читать — это срабатывало; в нем что-то изменилось, пока она читала. Секс — неважное оружие, но она не располагала ничем другим.
— «Вот и Кай тоже складывал разные затейливые фигуры, только из льдин, и это называлось ледяной игрой разума. В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание их — занятием первостепенной важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала. Складывал он и такие фигуры, из которых получались целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось, — слово „вечность“». [9]
9
Там же. — Прим. перев.