Путь волшебника
Шрифт:
Он подцепил шнурок, ее подпоясывавший; потянул — сперва осторожно, потом настойчивее. Он подался в кресле и расстегнул последний крючок на ее корсете.
— «В это-то время в огромные ворота, проделанные буйными ветрами, входила Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, точно заснули. Она свободно вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидала Кая. Девочка сейчас же узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его и воскликнула: „Кай, милый мой Кай! Наконец-то я нашла тебя!“» [10]
10
Там
Его пальцы остановились. Его руки все еще были на ней и не отпускали застежек.
Она не смела вздохнуть.
Самообладание покинуло ее. Она попыталась вести себя как ни в чем не бывало. Одра даже отняла руку от книги и потянулась к Майлзу. Тот перехватил ее запястье и, крепко сжав, встал.
— Хватит.
Он вышел, не оглядываясь. Она услышала, как хлопнула входная дверь.
В смятении Одра привела себя в порядок, снова недоумевая, что же пошло не так.
Недолго думая, Одра последовала за ним. Она высунулась наружу: он был уже в квартале от нее, шел, отбрасывая в свете фонарей длинную тень на мокрую мостовую.
Ноги у нее замерзли и туфли промокли, прежде чем Майлз наконец остановился у товарного склада, затерянного среди кирпичных строений. Он разобрался со сложной системой запоров на помятой ржавой двери и скрылся внутри.
Значит, вот куда он ходит по ночам? Не по салонам и клубам, как она думала, но сюда, на окраину жилого района, на склад, который можно заметить лишь по отблескам оконных стекол.
Последние находились слишком высоко, чтобы заглянуть, но под одним стоял мусорный бак, и Одра воспользовалась этим подспорьем. Металл был скользким от росы, и дважды она сорвалась, но с третьей попытки взгромоздилась наверх и опасливо всмотрелась в грязное стекло.
В тусклом свете ей виден был лишь силуэт Майлза; тот яростно потирал руки, как будто хотел согреться, затем развернул что-то — бумагу или пергамент — и осторожно расстелил перед собой на бетонном полу. Он выпрямился и заговорил.
В помещении стало светлее, и в воздухе перед ним соткалось лицо — знакомый лик, образованный слабым зеленоватым свечением; Одра едва различала его сквозь разводы на стекле. Она слышала голос Майлза, настойчивый и почти отчаянный, но слова, которые он выкрикивал, казались ей бессмыслицей.
Она пошевелилась, чтобы не нагружать разболевшееся колено, которым опиралась на мусорный бак, и соскользнула. Одра упала и крикнула от боли, когда ударилась о мостовую. Она не знала, услышал ли это Майлз, но выяснять не стала. Вскочила — промокшая, грязная, ушибленная — и бросилась наутек.
Добравшись до дома, она сразу направилась в библиотеку. Сдвинула тома так, чтобы полка казалась заполненной, и спрятала свою книгу в маленький чемодан, где хранила одежду.
Лицо зеркала вынырнуло из укрытия за рамой с видом встревоженным
— Это моя история, в конце-то концов, — сказала зеркалу Одра. — Я не допущу, чтобы он и дальше вредил. А вдруг заберет хижину? Лес? Куда мне после этого возвращаться? Нет уж, больше он ничего не получит из нашей сказки.
Свиток был не таким непостижимым, как утверждал коротышка, — язык, хотя и не родной для Эмиля, оказался достаточно похожим, чтобы в нем разобрался столь смышленый человек. Вскоре удалось наполовину разгадать первое заклинание. Но Эмиль упал духом, когда подумал, что придется возвратиться домой после столь долгих скитаний, не умеючи сотворить простейшее заклятие из трех.
Он сообразил, что начать, конечно же, следует с самого трудного, ибо простое, если он добьется успеха, дастся ему легко.
Рассудив таким образом, он поставил себе целью освоить до прибытия домой третье заклинание.
Майлз вернулся на следующий вечер в сумерках, усталый и перепачканный, как будто ночевал на полу в помещении склада. Она встретила его в кухне и спрашивать ни о чем не стала.
Он восседал в задумчивости на стуле в углу, пока она резала овощи на разделочном столике, и не сводил с нее глаз; потом резко встал и вышел.
Шипение и шкворчание овощей, когда они упали на сковороду, аукнулись в сознании Одры иным шипением — злобным и невнятным. Она провела здесь уже несколько дней, но так и не приблизилась к секрету возвращения.
Нож, которым она нарезала кубиками жилистое мясо, был увесист и надежен. Одра представила под этим ножом Майлза, вообразила его боль и страх. Жалкий урод расскажет, что сделал с ее Эмилем.
Звуки, донесшиеся из соседней комнаты, перемежались проклятьями. Она содрогнулась, услышав, как с полок слетают тяжелые книги.
— Где она?
Сперва почудилось, что он обращался к себе; потом — громче:
— Где? — Он заревел на всю комнату, затем рев переместился в дверной проем. — Что ты сделала с ней, проклятая ведьма?
Ледяной страх очистил ее рассудок от мыслей о мести.
— О чем ты?
— Моя книга, — произнес Майлз. — Где она? Что ты с ней сделала?
Пригнувшись, он волком двинулся на Одри. Они принялись кружить вокруг разделочного столика. Она схватила нож, не смея моргнуть, — боялась, что он воспользуется моментом и бросится на нее.
— У тебя много книг.
— А нужна только эта!
Молниеносным движением Майлз схватил ее за запястье, больно ударил руку о столик. Одра выронила нож.
Майлз поволок ее в библиотеку.
— Смотри туда. — Он указал на полку, где была книга. — Шестая из двенадцати. Стояла там, а теперь ее нет. — Он чуть ослабил хватку. — Если взяла почитать, ничего страшного. Просто верни. — Он выпустил ее и натужно улыбнулся. — Ну, где же моя книга?