Путь врат. Парень, который будет жить вечно
Шрифт:
Пока я думала, с какой стороны на это посмотреть, Билл щелкнул пальцами.
– Знаю, – сказал он, и лицо его прояснилось. – Мне давно хочется взять у тебя настоящее интервью. Согласна? Гипатия, ты ведь сможешь записать?
Гипатия не ответила, только сердито взглянула на меня.
– Делай, что он говорит, – приказала я. Но Билл уже передумал.
– А может, и нет, – сказал он, легко примиряясь с мыслью, что Гипатия не исполняет его приказы. – Она все равно что-нибудь испортит, так что позову-ка я Дениз.
Дениз потребовалась всего минута, чтобы появиться вместе со своими камерами и всем прочим. Я постаралась держаться приветливо и дружелюбно.
– Можете закрепить их где угодно, – сказала я: при нормальном тяготении в моем корабле камеры никуда не уплывут. – К спинкам стульев? Конечно. Если немного помнут обшивку, Гипатия все поправит.
Я не смотрела на Гипатию, только знаком велела ей исчезнуть. Она сделала это без возражений.
Билл разместился рядом со мной и взял меня за руку. Я не стала ее отнимать. Дениз потребовалось какое-то время, чтобы разместить все камеры; Билл терпеливо смотрел, как она это делает, и не предлагал помочь. Когда она объявила, что все готово, интервью началось.
Это было типичное интервью Вильгельма Тарча, то есть говорил почти исключительно он сам. В одном долгом монологе без перерывов он, глядя в камеры, пересказал всю историю; мне нужно было только время от времени улыбаться. Затем он перешел к «Фениксу».
– Мы здесь для того, чтобы увидеть результаты гигантского взрыва, который произошел тысячу лет назад… В чем дело, Клара?
Он смотрел мне в лицо, и я знала, что он видит.
– Убери камеры, Билл. Факты нужно указывать точно. Все произошло не тысячу лет назад, а гораздо раньше.
Он терпеливо покачал головой.
– Для аудитории это достаточная точность, – объяснил он. – Я ведь здесь не астрономию преподаю. Звезда взорвалась в 1054 году, верно?
– Нет, в 1054 году китайские астрономы увидели, как она взорвалась. В том году свет сверхновой добрался до нас, но для этого ему потребовалось около пяти тысяч лет. Разве ты не готовился к передаче?
– Это придется опустить, милая, – сказал он, улыбаясь мне своей самой очаровательной виноватой улыбкой. – Ну хорошо, Дениз. Начнем с последнего эпизода. В промежуток вставим несколько снимков сверхновой. Готова? Начинаем. Страшный взрыв произошел несколько тысяч лет назад, он уничтожил цивилизацию, которая в некоторых отношениях могла бы сравняться с нашей. Каковы они были, эти жители планеты, которых исследователи называют крабберами? Никто не знает. Но теперь, благодаря щедрости Джель-Клары Мойнлин, которая сейчас со мной, мы, по крайней мере, сможем сами увидеть, чего достигли эти трагически обреченные люди до того, как их звезда внезапно взорвалась и уничтожила их… послушай, Клара. Что на этот раз?
– Мы не знаем, получили ли они предупреждение. Это одно из тех обстоятельств, которые мы должны выяснить.
Дениз кашлянула. Потом почтительно сказала:
– Билл, может, позволишь мне подобрать побольше материалов, прежде чем заканчивать это интервью?
Мой любовник скорчил капризную гримасу.
– Ну хорошо. Вреда от этого не будет.
Я услышала легкое покашливание: невидимая Гипатия что-то хотела мне сообщить. Поэтому я сказала в пространство:
– Да?
Она сразу заговорила:
– Мозг «Феникса» сообщил мне, что работы над сетью продолжаются и теперь разрешение значительно улучшилось. Есть новые изображения, которые ты, наверно, захочешь увидеть. Показать?
Билл выглядел довольно мирно. Он посмотрел на меня.
– О чем ты думаешь, Клара?
Неуместный вопрос. Я совсем не хотела, чтобы он знал, о чем я думаю.
Кстати, я вообще ни о чем не хотела думать. Ну, хорошо, на пути к «Фениксу» Билл и эта маленькая конфетка Дениз к передаче не готовились. А чем они занимались все это время?
Я сказала:
– Нет, пожалуй, лучше посмотрю на «Фениксе». Вы двое идите. Я буду через минуту. – И как только они исчезли, я повернулась: Гипатия сидела в кресле Дениз, очень довольная.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь, Клара? – заботливо спросила она.
Конечно, но я еще не готова была просить ее об этом. И спросила о другом:
– Можешь показать мне корабль Билла внутри?
– Конечно, Клара.
Показалась внутренность корабля, и Гипатия провела меня по нему.
Смотреть особенно было нечего. Телесеть не очень тратилась на удобства Билла. Корабль был старый, и даже двигатель хичи стоял на виду; когда я разрабатывала план собственного корабля, то постаралась, чтобы все лишнее – например, отопительная система в квартирах – было скрыто. Важно то, что были две отдельные спальные каюты, одна явно Дениз, другая определенно Билла. Обе постели не заправлены. Очевидно, ни арендованный корабельный мозг, ни Дениз не склонны были заниматься домашним хозяйством. И никаких указаний на то, что они бывали в спальнях друг друга.
Я сдалась:
– Ты, должно быть, умираешь от желания что-то сказать мне с тех пор, как они здесь появились, – сказала я Гипатии. – Давай, выкладывай.
Она удивленно посмотрела на меня:
– Что выкладывать, Клара?
Я рявкнула:
– Говори! Они это делали?
У нее на лице появилось отвращение.
– О да, милая, вне всяких сомнений. На всем пути сюда. Как собаки во время течки.
Я посмотрела на стаканы, чашки, на сиденья, которые только что были заняты.
– Я отправляюсь на корабль. Прибери здесь, пока меня не будет, – приказала я и взглянула на себя в зеркало.
Что ж, ничего особенного, верно? Что мне до того, что Билл спит с Дениз или со многими Дениз, когда меня не бывает рядом? Я ведь не собиралась замуж за этого парня.
Когда я вернулась на корабль корпорации «Феникс», никого из членов экипажа в шлюзе не было, но я слышала их голоса. Все они собрались в столовой, смеялись и возбужденно разговаривали. Войдя, я увидела, что в помещении темно. Все смотрели на изображения, которые одно за другим показывал Ганс. Никто не заметил моего появления.
Я незаметно пристегнулась и осмотрелась. Увидела и Билла, и приемник его спермы. Они прикрепились в разных местах, Дениз болтала с Мейсоном-Мэнли, Билл что-то говорил в диктофон. Мейсон-Мэнли возбужденно хватал Дениз за плечи – очевидно, под влиянием момента, – но ей это явно нравилось. Если Билл и заметил это, то, по-видимому, не обратил внимания. Но Билл вообще не ревнив.
До последнего времени мне казалось, что я тоже.
Что ж, дело не в ревности. А в… ну, в хороших манерах. Если Биллу хочется время от времени укладывать в постель шлюшку, это его дело, но ему не стоило тащить ее с Земли и совать мне в лицо.