Путь
Шрифт:
— А-аюшки?
— Что идёт?
— Что идёт?
— Ты сказал, что что-то через тебя идет…
— Не, — ответил Нипель, — Ничего не идёт.
— Но ты сам сказал, что через тебя… — Александр присмотрелся к Нипелю и продолжил. — Впрочем, ладно, вопрос снят, я понимаю. А из-за чего тебя администратор-то разбудил, ты так и не дорассказал?
— Администратор?
— Ну, ты рассказывал, что пришел из клуба. Ия спала. Потом ты уснул, а тебя разбудил администратор, что с ней…
— А, ну! Я и говорю! Я бегом бегу туда. Прибегаю, значит, на пляж. А там охрана сцепилась с турками. И моя рядом полуголая бегает, орёт. Я к ней. Короче, выясняется, что она утром загорала сначала у бассейна, набухалась, ушла домой спать,
Поревела. Выпила. Уснула. Ночью я стал в бар собираться, она зенки только продрала, но туда же — я, говорит, пойду с тобой. Ладно, пошли. Сделали по снежной дорожке, и повеселело. Потом она мне там, когда спустились, сама предложила выпить и поговорить. Сама, заметь! Мы заказали бутылку, хотя знали — снег если вместе с алкухой употреблять, то последствия могут быть разные. Решили рискнуть. Я только помню, как сели за стол, и больше ничего! Как корова языком слизала — ничегошеньки не помню вообще! А оказывается, я там накидался в дрова* (много выпил) и отжарил какую-то кобылку, прямо в сортире. И все это происходило при Ийке! Прикинь?!
— Как при Ийке?
— Да я без понятия! Я же говорю, что ничего не помню! Но это не главное. На следующее утро, она с самого рассвета, как проснулась, так сразу нанюхалась и набухалась и, знаешь что — снова пошла голая загорать к туркам! Представляешь? Вот это ты можешь мне объяснить? Что там в её рыжей голове происходит, а? Она извращенка какая-то, что ли? Тебя вчера чуть в кругосветку не пустили, и ты возвращаешься на то же, сука, самое место, а? Саня, ну скажи!
— И что там с ней случилось? — настороженно поинтересовался Саня, переживая за возможное развитие событий.
— Что случилось? Турки подошли к администратору — мол, вы нас вчера хотели выселить из отеля, говорили, что это мы зачинщики, а посмотрите, что происходит. И знаешь что?
— Что?
— Это нас, сука, выселили!
— Как выселили?!
— Очень просто, Саня! С чемоданами. И рублы* (деньги) не возвращают, так как в правилах указано, что по законам Фракийского берега находиться обнаженными можно только на территории отеля и бассейна, а насчет общественного пляжа не написано. Да фактически там треть полуголая загорает, но юридически мы нарушили правила! Ты представляешь, какой геморрой?
— Охренеть! — искренне посочувствовал Саня.
— А геморрой, как ты знаешь, сам себя не вылечит! Надо что-то делать, а что? Наши-то разъехались — и Мирон, и Сэм — то есть мы с этой дурой вдвоем, денег почти нет — там же всё включено было. Хорошо, я догадался ночью сходить в клуб и весь запас «снега» слить. Ты не представляешь! Разобрали за пару дней! Ночей, вернее. А мне пришлось все оставшиеся три недели жить на сушняке, ну как, у Мирона ещё было. Вот мы на его запасе и просидели весь конец отдыха. А у него чё было-то? С гулькин нос, он же редко употребляет, да и Светка у него — противница. Поэтому изредка, по одному разу, и всё. Там же вообще нельзя купить, я бы мог денег занять, конечно, но негде! В Союзе с тяжелой наркотой тяжело, сам знаешь.
— Зато с лёгкой легко, — иронично хмыкнул Алекс.
— Это да, это точно, — хмыкнув, подтвердил Нипель и задумался.
— А что дальше? — подтолкнул к продолжению разговора Алекс.
— Дальше? А что дальше?
— Ты про наркоту рассказывал.
— Про какую ещё наркоту? Ничего я об этом не знаю…
**
В это время, почти в тысяче километров от дороги, по которой мчались Александр с Нипелем, в душном кабинете с видом на горы сидел комиссар Корнилов. Он возглавлял отдел по борьбе с наркотиками Фракийского Берега — территориальной зоны, входящей в состав Союза. Берег на самом деле представлял собой два берега, окружающих Дунайское море — разлившееся на несколько километров вширь русло одноименной реки. Оно докатывало свои теплые волны до прибрежного города Калафат, раскинувшегося на противоположной стороне от крепости Видин Баба. Именно от неё и до самого Черного моря шумел новый туристический рай: море, горы, чистейший воздух и уникальный климат. Дождливый период длился всего два месяца, а всё остальное время — загорали, танцевали, путешествовали, влюблялись, в общем, отдыхали приезжающие со всего мира. Конечно, не обходилось и без сложных ситуаций, когда буйные гости резали друг друга ножами и скидывали с вершин. Но это не касалось комиссара Корнилова. Он отвечал за наркоту. Вернее за то, чтобы её тут никогда не было. И её не было.
И вдруг, в один прекрасный день, он узнает, что в одном из ночных клубов крупного города-курорта Русе появилась крупная партия наркотиков, причём, это оказалась мощная штука, с которой, как он знал, потом слезали единицы — «снег». Сначала он не выносил сор из избы, но потом — ежемесячный отчет, и скандал мигом прогремел на весь Берег, даже кмет* (глава администрации) взял дело под личный контроль. А комиссар Корнилов не собирался лишаться должности. Более того, когда он копнул, то пришел к мнению, что тема-то весьма перспективная! Но обо всём по порядку.
Сначала он выяснил, кто в тот вечер был в клубе. Это не сложно — у всех чипы со счётом, персональными данными, билетами, подписками и прочей ерундой. Потом начал опрос тех, кто был замечен и доставлен в отделение полиции. На Фракийке употребление не наказывалось, но всех замеченных полагалось ставить на контроль. Выяснилось, что многие из них брали наркоту у ранее судимого Сковороды — местного барыги. Но некоторые из задержанных сообщили, что получали её у какого-то незнакомого парня, причем у него товар был намного чище и убойнее. Складывалась картина, в которой пронырливый Сковорода закупался, разбавлял и перепродавал. А покупал он, вполне возможно, у этого незнакомого парня. Но кто это?
Барыга не скажет до тех пор, пока его не припрут. Пришлось ждать, прежде чем удалось взять его с поличным, конечно, при продаже наркоты. Предложив скостить год глухой одиночки на пять лет строгого режима, он выудил у Сковороды признание, что действительно, тот закупался у некоего парня по кличке Нипель. Среди списка пришедших в клуб на самом деле оказался некто Юрий Ниппель. Выяснилось, что за день до этого, судя по его истории посещений, он был изгнан из хорошего пятизвездочного отеля, где проживал с виновницей выселения — двадцатидвухлетней Ией Курочкиной. Оба вели себя неадекватно, как сообщили в отеле. И он, и она являлись жителями Ахеи — полиса, расположившегося далеко на Урале.
У Ахеи были свои внутренние законы, и там гораздо более либерально относились ко многому, что не поощрялось у них, на Береге — к тяжелым наркотикам, например. Но у них была своя собственная полиция, и именно ей в таких случаях приходилось разбираться с происшествием. А как она работает — известно всем. Вон, бойню в «Слепом Пью» так и не удалось раскрыть. Кто, кого и зачем убил, до сих пор непонятно. Рука руку моет. Если передать дело ахейским ментам, то это верный тухляк — никого не найдут, а Ниппель этот растворится, поэтому нужно было самому. Но как? Как?