Путь
Шрифт:
— А я тебе и говорю — ты много стал косячить, чтоб тебя осёл копытом! Разве ты не понимаешь, что в нашем деле это крайний этот, как его, крайний риск? Я миллион слов извёл, пытаясь передать тебе верное направление нашего совместного пути, а слова нужны, Юра, только для того, чтобы объяснить этот самый путь. Если смысл передан, то слова больше без надобности, понял? Но я до сих пор их на тебя трачу. Что это значит?
— Что?
— Что ты до сих пор не понял их смысл! Нужно чувствовать глубину всего, а ты по… э-э-э… этим, как его, по верхушкам шаришься. Как слуга народов какой-то.
— Кто народов? — переспросил Доктор.
— Слуга народов, — ответил ему Аттал. — Так Ильсид называет всяческих бездарей, которые… э-э-э… жизнь, скажем так,
Тот только возмущенно-саркастически-виновато хмыкнул и отвернулся в сторону, обидевшись.
— Слугами народов Ильсид называл, как их там… э-э-э… бездарей, ещё в ту пору, когда мы жили в Союзе, — усмехнулся вроде отходящий от спора Аттал. — Началось с того, что однажды он крепко, скажем так, повздорил с одним из них, разъярился и вместо «народного слуги» сказал «слуга народов». Что-то типа, чей ты там слуга… э-э-э… народов? Вот и служи! Потом долго смеялись. Так и повелось! Интересная была заварушка тогда, — хозяину хлынули в голову воспоминания, от которых он даже откинулся на кресло, а лицо его приняло гордый и довольный вид. — Может быть, не было бы её, так и мы с вами тут сейчас не сидели.
— А что за заварушка-то? Можно о ней, или не по понятиям? — тут же спросил Нипель, стремительно пытаясь перевести разговор в другое русло.
— Да уже ничего секретного, давно это было! — махнул рукой Аттал Иваныч.
— Аттал, ещё полдороги ехать, расскажите, время есть! — поддержал друга Мирон.
— Долгая история, — сощурился было их собеседник, но тут, с добродушной улыбкой, к ним присоединился Доктор.
— Аттал Иванович, будьте так любезны, поведайте нам эту любопытную историю!
Аттал, падкий на лестное слово, хмыкнул, почесал нос и произнёс.
— Полноте, ладно. Время до Аквилеи ещё есть, потому так и быть, расскажу вам историю про слугу народов, — он задумался, решая, как лучше начать. — Я ещё молодой был, намного моложе вас даже, лет семнадцать, наверное. И жилы мы тогда в одном российском городке небольшом, сером, грязном, как многие тогда были, с соответствующим органом во главе…
СЛУГА НАРОДОВ
Александр Петрович Провалов комфортно устроил своё мягкое место в кресле Главы города почти шесть лет назад, однако ещё никогда за это время день не тянулся для него так томительно. Минутная стрелка волочилась за часовой, словно пьяный, но робкий портовый матрос за благовоспитанной барышней.
Для того чтобы скоротать ожидание, Александр Петрович ещё со вчерашнего дня загадал, что непременно решит накопившиеся с позапрошлого месяца дела, поэтому он приехал в администрацию не в двенадцать часов, как обычно, а «сосранья», как он выражался. С суровым лицом пригласил замов с докладами и даже подписал документы, до которых несколько недель не доходили руки (а потом некоторые прочитал). Ещё полчаса убил, в очередной раз осиливая смысл игры «сапёр», и почти до полудня в задумчивости расхаживал по кабинету, изучая вверенный ему город из окна, пока не настало время обедать. После борща, пюре с котлетами и ста граммов беленькой Александр Петрович заперся в комнате отдыха, раскинулся на мягком кожаном диване и попытался соснуть было пару часов, но почему-то даже не зевалось. «Зря, ох зря», — подумал Глава. — «Надо было вчера подолее за столом посидеть, попозднее бы лёг, попозже бы встал, похмелился, пока то да сё, глядь вечер наступил. Позавчерась так сделал и во вторник тоже, чего вчера не додумался?!».
Минутная стрелка не торопилась. В гнетущей тишине отчётливо раздался протяжный неприятный звук — это лопалось терпение Александра Петровича. Три часа, четыре, четыре пятнадцать, четыре двадцать две, двадцать три. «Тьфу ты, сволочи, что делают», — непонятно на кого злился Глава.
Когда время подошло к пяти, Александр Петрович отпустил секретаршу Оленьку домой, ласково потрепав её по мягкой попе. Оставшись один, он погасил свет в приемной и с шумом плюхнулся в расшатанное Оленькой же кожаное кресло. Долгожданного звонка все не было, оттого Глава немного нервничал, кусал ногти и запивал их крепким кофе. Телевизор смотреть не хотелось, разглядывать голых девок в интернете — тоже. Нетерпение расползалось по всему телу, как клякса в школьной тетради в самом начале сочинения на тему «Смысл жизни «Героя нашего времени».
Сызмальства Александр Петрович ненавидел эти сочинения, размышления и ливерную колбасу, зато обожал праздники, хотя уже тогда их предвкушение изрядно его раздражало. Вот и теперь, в ожидании заслуженного презента, огромная фигура Провалова не находила себе места, шумно вздыхала и теребила свой письменный прибор.
Тайна нетерпения раскрывалась просто: глава города должен был сегодня получить свои кровные, не совсем, правда, праведно заработанные три с половиной миллиона рублей. Город был далек от федеральных распилов бюджета, и даже такая незначительная сумма была ему на руку. Это в центре можно заработать в тысячи раз больше — там такие же чиновники покупали себе участки земли вдоль шоссе, отдыхали в президентских номерах на курортах Европы и устраивали вечеринки, приглашая в сауны звезд эстрады. Там было всё, что только мог получить от жизни начальник его ранга, а здесь…
Хотя и тут не так уж и плохо. За несколько лет в должности Главы, Александр Петрович добился ощутимых результатов, вырос в собственных глазах и раздался вширь. Город нёс постоянный стабильный доход. Конечно, сначала он не понимал, как это делается, но добрые люди подсказали — и понеслось. В первые месяцы правления, ещё осторожничая, он сдал в аренду своей сестре, по частям, несколько тысяч квадратных метров муниципальной недвижимости. Та отдала её в субаренду примерно в четыре раза дороже; конечно же, по письменному распоряжению Главы. Так семейный тандем вступил в стадию первичного накопления капитала.
Потом муж сестры возглавил фирму, которой муниципалитет передал исключительные права на размещение рекламы в пределах города, и тандем стал монополистом в этой области — фирма продавала рекламные площади другим организациям, платила копейки в бюджет, а разницу оставляла себе. Счет пошёл на сотни тысяч. Ежемесячно.
Сколотив небольшое состояние, семейный бизнес стал разрастаться со скоростью геометрической прогрессии. Сын сестры за копейки приобретал квартиры на первых этажах центральных улиц города, рушил стены и открывал там залы игровых автоматов. Через год он уже устраивал презентации собственных турагентств, казино, сети аптек и двух супермаркетов. А вскоре расторопный племяш начал ставить на территории города автозаправочные станции: пусть иногда рядом с жилыми домами, но кого это, в конце концов, волновало? А если какой-нибудь недалекий борец за права начинал вставлять палки в колеса, то тут официальная власть показывала всё, на что способна: наглые писульки поднимались на смех, а заявления в правоохранительные органы, если и принимались, то в ответ прокуратура прекрасно умела строчить отписки, да и суд был далёк от справедливости. Все эти муниципальные органы годами работали в одном большом здании в центре города и со временем связались в один большой клубок взаимных интересов, родственных связей и дружеских уступок.
Со временем коллектив расширился, в него вошли старинные друзья Александра Петровича, ближайшие родственники и коллеги. Приятель по институту предложил интересную схему: организовать единый центр коммунальных платежей, куда бы люди платили за свет, воду, отопление, ремонт и так далее. Оттуда деньги переводились поставщикам услуг, а небольшая разница пошла в карман. Сказано — сделано. И эта незначительная сумма, помноженная на количество жителей и поступавшая ежемесячно, позволила потом институтскому товарищу прикупить четырнадцать гектаров земли в одном из живописнейших мест — рядом с заповедником на берегу реки и сделать себе и своим друзьям ранчо с лошадьми. Там и у Провалова вскоре вырос охотничий домик.