Путь
Шрифт:
— Ты, может быть, даже и не виноват, что таким стал. Однако вот, что я тебе скажу, Коль. Мужчина взгослеет лет в тгидцать, начиная обдумывать слова и поступки. Нет, кто-то и в двадцать пять, кто-то даже ганьше, а некотогые так до стагости подгостками и остаются. Но в сгеднем — лет в тгидцать. А до этого — что сказали, то и делают, без мозгов, пгямо, как ты сейчас. Так что не дгейфь, может, на тебя эта ситуация как-то подействует и быстго станешь мужчиной. А пока… — Орлан сжал челюсти и твёрдо произнёс: — Пока мы со своими гебятами сгываемся с этого мегоприятия. Уж пгостите, не могу больше тут оставаться, гнетёт всё. Да и тебе, Колян, надо сваливать. Ты хоть знаешь, что поджёг?
— Что я поджёг? — не понял Кащей, проглотив обиду. — Знаю. Техника какая-то, клуб
— Сам ты бгевно, — сплюнул Орлан. — Вон, пусть тебе папа гасскажет. А я пгощаюсь и даже гуку жать вам не буду, некогда на это вгемя тгатить.
С этими словами Слава Аетин развернулся и вышел из комнаты отдыха.
*
— …Дорогие жених и невеста! Пусть эта свадьба по залёту, но я за вас безумно рада! От всего сердца хочу пожелать вам любить друг друга и самое главное, верить в это. Ведь если не будет веры, то семейная жизнь рассыплется в прах, как у меня… Нет, не так…
После того, как на свадьбу ворвались менты, прошло уже минут десять, но ни Аттал, ни Орлан, ни Морозини не появлялись обратно, а без них никто не осмеливался продолжить поздравления. Впрочем, это обставили, как танцевально-музыкальную паузу, и оркестр продолжал зажигать так, что летели подмётки, а деревянный паркет вибрировал, выбивая из мельчайших трещинок пола миллиарды невидимых пылинок. Марго красила губы, стоя в одиночестве возле огромного зеркала в полный рост, в курилке, недалеко от выхода. Не так давно мимо прошли четыре мента и их начальник, одобрительно обшарив её фигуру вдоль и поперёк. Но девушка не обратила на это внимания, всецело поглощённая заучиванием поздравления.
— Ну и пусть, что это свадьба по залёту, всё равно я за вас счастлива! Вы, конечно, хорошие ребята, но я думаю, что вам пора больше времени проводить друг с другом, а не с нами, вашими друзьями. Потому что теперь вы становитесь отдельной от нас ячейкой, так сказать, общества. То есть семьёй.
Вот прошёл очень задумчивый Микеле Морозини. Он глядел прямо перед собой, потирая виски, и даже не кинул взгляд в её сторону.
— Видно что-то приключилось, — забилось сердечко у Марго. — Что, интересно? — Она кинула помаду в сумочку и устремилась в зал, успев увидеть, как Микеле что-то пояснил испуганной распорядительнице Дарье и грозно поглядел на уставших музыкантов, чтобы те не сбавляли темп. Те, вытирая взмокшие лбы, продолжили концерт, хотя многие гости уже выдохлись и вернулись за столики, разливая по бокалам вино и разговаривая по душам, морщась от громкой музыки. Некоторые потянулись на свежий воздух, к выходу, поэтому зал немного опустел, и Марго в одиночестве села за свой столик — Рита и Сэм танцевали. Впрочем, через минуту возле неё оказался весьма интересный кавалер из свиты дяди Славы, и между ними завязался приятный разговор. Настроение Марго стало было меняться в лучшую сторону, но уже через некоторое время их беседа грубо оборвалась, поскольку в зал вошёл сам Орлан, жестом подозвал старших и что-то сурово сказал. Те, услышав, собрали своих и зачитали устный приказ:
— Сгываемся и едем домой. В темпе.
Бригады моментально схватили манатки, пацаны забрали своих девчонок и, накрутив усы водителю электробуса, исчезли, как будто их и не было. Свадьба наполовину опустела, а Марго снова осталась одна. Негативные мысли снова принялись за своё:
— Дорогие мои Коля и Алиса. Конечно, сегодня нам будет не хватать дяди Славы, но давайте продолжать радоваться, хоть мы и собрались на этой свадьбе из-за залёта. Нет, ерунда какая-то получается…
Марго покусала губу, размышляя, и тут заметила, как из комнаты отдыха стремительно выходит Аттал, а за ним, играя пальцами, плетётся поникший Колян. Дядя Аттал подозвал Сэма, нескольких своих родственников, и повёл их к чёрному выходу, что-то объясняя на ходу. А Кащей подполз к Алисе, судорожно сидевшей на месте и в оцепенении наблюдавшей за происходящим с приклеенной улыбкой на лице. Жених наклонился к невесте, что-то сказал ей на ухо и кивнул головой в сторону выхода. Она выслушала, медленно-медленно повернулась и отрицательно покрутила головой. Тогда Колян разгневался, шлёпнул её по плечу, раскинул пальцами в нетерпении и что-то рявкнул — из-за музыки было непонятно, но звук раздался громко. Музыканты запереглядывались, сбавив обороты. Несколько последних оставшихся танцоров разошлись по углам, откуда принялись озираться по сторонам, оглядывая стремительно пустеющее пространство. Рита встала недалеко от чёрного входа, куда ушёл Сэм, в волнении скрестив руки на груди.
— Похоже, поздравления отменяются, — сочувственно произнесла Марго, чувствуя, что трезвеет, и поднялась, повесив на плечо сумочку. В её груди забурлили чувства, и стало жалко подружку до слёз.
— Бедная Лиска! — ей безумно захотелось подойти и обнять подругу, сказать слова поддержки, ободрить, прижать к груди. Марго было невыносимо больно смотреть, как искажается лицо бедной девочки, как она еле сдерживается, чтобы не заплакать, но пытается делать спокойный вид, приглаживая бахрому платья и переставляя с места на место свой бокал. Сердечко Марго так и трепыхалось, пока та глядела на разнесчастную бедненькую малышку.
Марго уже было шагнула к ней, как в зал стремительно вернулся Аттал, в звенящей тишине гулко простучал каблуками по паркету, подошёл к спорящим брачующимся и бросил отчётливо слышимые слова, поддержанные гулким эхом:
— Всё, всё, свадьба закончилась! Собирайтесь. Дальше можно не продолжать.
***
— Ну, ну, продолжай, — заинтересованно дёрнул подбородком Доктор. Над ними ярко синело яркое осеннее небо, вокруг зеленели хвоинки, яркими красками дышала ранняя малоснежная зима. Кое-где под лучами уходящего солнца оплавился снежок. Дышалось легко и приятно. — И что дальше?
— А что дальше? Аттал забрал Алису с Коляном и в темпе укатил в Ахею. Вовремя, кстати, потому что через полчаса приехала союзная полиция. Шутка ли — массовый поджог оборудования и здания уже построенной схолы. Такие новости не часто возникают, чтобы их упускать, — со знанием дела произнесла Бо. Она легко ступала по оргнастилу природной тропы, извилисто бегущей вдоль замёрзшей реки. — А Тяпа — дурак, что остался. Ему велено было забрать все подарки и двигать вслед за всеми. Но он, то ли бухать там начал, то ли бутылки недопитые собирать, но, в общем, замешкался — и его приняли* (арестовали). Тяпа ведь соучастник. И ещё парочку из старой бригады Вуйчиков тоже. А двое в бегах.
— Так, понятно. Одной проблемой меньше. А что Кащей?
— Ничего. О нём не слышно. О твоей любимой тоже.
— Да какой опять любимой?! — зыркнул Доктор.
— Я так, шуточки себе шучу, — расплылась Бо.
— Ты шути лучше в другом месте, ладно?
— Как скажешь, мой генерал! — Бо вскинула руку в военном приветствии, и они вместе прыснули со смеху. Он притянул её к себе и поцеловал в шею, а потом нежно укусил. Она взвизгнула и вжала голову в плечи, оросив звуками смеха округу. Вскоре, чуть запыхавшись, пара вышла на нижнюю смотровую площадку возле хижины смотрителя. Тот регулярно очищал её от снега и посыпал её свежесобранной сухой хвоей, поэтому и там, и сям на ней обнимались парочки, нередко страстно целуясь, нередко ещё стесняясь. Считалось, что любовь тех, кто вместе встретит воссияние «Сердца Урала» — ежевечернее включение иллюминации горного озера, будет вечной. И легенда даже какая-то прилагалась.
Со всего Союза сюда приезжали влюблённые, чтобы посидеть вечером вдвоём, накрывшись одним пледом и попивая чай. Да что там говорить, нередко и родители этих ребятишек впервые поцеловались именно здесь, в центре Союза, у озера «Сердце Урала», имеющего с высоты птичьего полёта форму сердечной мышцы, не формально, конечно, а фигурально, символически.
Саша с Бо поднялись чуть выше по деревянным ступенькам, пролегающим по левой дуге озера, и вышли к нише с ограждением. С нее был плохо виден сам Тальков-камень, так называлась отвесная скала у озера, зато тут было малолюдно. Взобравшись наверх — огляделись: