Путанабус. Лишние Земли лишних
Шрифт:
– С крылышками? – развеселился я, припомнив навязчивую телерекламу со Старой Земли.
– И с крылышками тоже, – улыбнулась Ингеборге.
– Ожидаешь эпидемию критических дней? – продолжал я ее подкалывать.
– А ты не смейся. Это, между прочим, проблема, которую надо решать заранее. Иначе в дороге тебе мало не покажется, – пригрозила она.
– Интересно, а как же раньше тысячелетиями без всего этого обходились? – не столько спросил, сколько задумался вслух.
– Нижними юбками, милый, – охотно просветила меня Ингеборге. – Носили по две-три сразу, чтобы на основную юбку пятен не посадить. Потом стирали и крахмалили, для меньшей
– Что-то не сходится у меня, – возразил я ей. – Нижние женские панталоны придумали в конце восемнадцатого века, а юбки укоротились только после Первой мировой войны.
– А ты, философ мой, не учитываешь инерцию в мышлении людей. Да и поначалу такое белье было доступно только тонкой прослойке аристократов. А пока все добралось массово до народа, то и Первая мировая уже кончилась, – говорит вроде серьезно, а глазами смеется.
– Ладно, хвались дальше, – поощрил ее.
– Да остальные покупки все как-то больше по хозяйству. Иголки-нитки. Ножницы. Наперстки. Мыло туалетное и хозяйственное. Полотенчики вот попались симпатичные. Я тебе с котенком взяла, – улыбается и внимательно смотрит на мою реакцию.
– С котенком так с котенком. Мне все равно, чем утираться, лишь бы кожа при этом не слазила, – ответил как можно более равнодушно. Ибо не фиг устраивать мне такие дешевые провокации.
– Не все такие нетребовательные, как ты, – покачала головой Ингеборге.
Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
– Ладно, выкладывай все, я же чую, что у тебя что-то еще есть. И это что-то – серьезное, в отличие от котят на полотенцах.
– Да, есть, – согласилась она. – Я разорилась на еще один комплект униформы для всего отряда. Не ходить же нам в грязном, если запачкаемся. А в дороге постирать не всегда удастся.
– И что приобрела?
– Приобрела неплохо. Новый американский цифровой камуфляж. Такой… Весь в точках. Цвет – пустыня, как в Афганистане носят.
– Ты точно нас разорила. Навскидку цену не скажу, но это для нас слишком дорого.
– Смотря где покупать, милый, – широко так улыбается, счастливо. – Мне тут по случаю достался кусочек того, чего почти не бывает. Я нарвалась тут в одной лавке на брак, который продавали как ветошь и по цене ветоши. А всего-то там – штанины одна длинней другой. Иногда рукав также длиннее. А все остальное – так же хорошо, как и на тех тряпках, которые прошли отбор в армии на качество. Покопавшись, я на всех наших подходящие комплекты нашла. И не тратила тысячу, как ты за БУ в патруле, а всего тридцать восемь экю. За все. На вес. Вот признай, я – хорошая хозяйка?
И подставила щеку для поцелуя.
– Ты классный баталер для нашего отряда. Я в тебе не ошибся, – и поцеловал туда, куда было указано. – Кепки там тоже из брака?
– Кепи не было. Но я нашла хорошие черные береты. Фетровые, – и тут же спросила: – У вас же на флоте черные носят?
– Солдаты морской пехоты носят черные береты, – ответил, – а мы – матросы, носили бескозырки. С ленточками.
– И что у тебя было написано на ленточке?
– Северный флот, – ответил гордо.
А что? Я до сих пор горжусь тем, что служил на флоте. И искренне считаю, что служба воспитывает в юнце мужчину. Моя бы власть – я бы тех, кто в армии не
– Ты, наверное, был очень красивый в морской форме, – предположила Ингеборге.
– Не знаю, не разглядывал себя. Хотя еще Кузьма Прутков писал, что «если хочешь быть красивым – поступай в гусары».
– Гусары… О-о-о… – Ингеборге закатила глаза. – Обожаю!
– Если отряд сохранится, то мы потом сможем пошить всем венгерки как парадную форму. С золотыми шнурами. И лосины всем в обтяжку. Красного цвета. Красота!
– И кивер с султаном. Пушистым и длинным. Вот таким… – Ингеборге показала где-то сантиметров сорок.
– Зачем таким длинным? – удивился.
– А чтобы не понравившихся кавалеров отшивать. Типа сравни по длине – и отваливай. На меньшее мы не размениваемся, – и смеется заливисто, практически хохочет.
Отсмеявшись, сказала заботливо:
– Ты примерь свой комплект, вдруг еще ушивать придется. Я же все на глазок делала.
– Где? – Я обернулся вокруг.
– Бери – надевай. Да нет, не там – это мой. Твой – вот, на кресле лежит. Нам я уже ушила по комплекту, а девчата сами себя обслужат. Не маленькие.
На кресле были аккуратно сложены куртка, тактические шаровары и майка. Все в разноцветную крапочку серо-зеленых тонов.
– Ты заслужила еще один поцелуй, – сказал я, рассматривая униформу.
– Заслужила – плати, – с готовностью подхватила Ингеборге.
Новая Земля. Территория Ордена, База по приему
переселенцев и грузов «Северная Америка».
22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 24:01
Когда мы наконец закончили целоваться и выползли поужинать в «Марио», то там гремела музыка, и народ вовсю отплясывал между столиков, совсем как в советском кабаке времен моего детства. Под живой оркестр. Причем не электронный, а джазовый. Впрочем, профессиональным я бы этот музыкальный коллектив не назвал. Саксофонист вообще играл на уровне Билла Клинтона.
Впрочем, тут я понял, зачем Ингеборге еще в номере капризно заставила меня цивильно одеться в мой московский прикид от «Бриони», который утром просила взять с собой. Тут все были одеты, как положено правилами в хорошем нью-йоркском ресторане. Разве что галстук не обязывали надевать на «фейсе» [298] . И как только она об этом догадалась?
298
Фейс-контроль (сленг).
Даже орденские служащие, как оказалось, были в смокингах и вечерних платьях. Вели, так сказать, светскую жизнь.
Сама Ингеборге тоже облачилась в маленькое черное платье от «Версаче», чем поразила меня до глубины души. Она и так была красотка, а тут уж…
Прямо слов нет.
И глаз не оторвать.
Моя откровенная реакция на этот наряд сделала ее счастливой еще в номере. А меня – в ресторане, когда все глазели только на нее, а она танцевала только со мной.
Как тут было не заказать шампанского?