Путанабус. Трилогия
Шрифт:
Перевязанную Бульку девки самостоятельно деловито уложили на кусок брезента и отнесли вшестером в автобус. Там пристроили на полу около кофемашины, постелив надувной матрас. Заодно таблетками накормили от души. Разными. Хоть чтото, да подействует.
Приказал всем выпить кофе, а сам нашёл силы встать и пойти осматривать тушки наших супротивников, павших смертью подлых, и заодно пошариться там на предмет трофеев. Зря, что ли боезапас тратили? И очень жалел, по ходу, что подарил Дональду фляжку с остатками вискаря. Ох, как он сейчас бы в кассу пошел... Хоть писярик.
Машины бандитов стояли на ровной площадке сухих окатышей около ручья. В дождливый сезон этот ручей, видать, очень широко и бурно разливается. Метров на полста в ширину. Не меньше. Вот и образовались такие каменные пляжи. И течение у ручья в мокрый сезон бывает не слабое, судя по хорошо окатанным голышам, не то, что сейчас.
Оба вражеских внедорожника были расстреляны в хлам. Ни одного целого стекла. А в металле дырок, как в дуршлаге. Девки по ним специально стреляли, что ли? Чтоб дырок побольше навертеть. Хватило бы и один раз пробитых радиаторов, чтобы их, так и бросить здесь.
Кенгурятник на "ленде" был с характерной запаскойщитом перед радиатором. На капоте запаска штатная. Позади ещё две запаски в чехлах. Багажник на крыше, брезентом камуфлированным закрыт. Шноркель с грибком. Лифтован автомобиль пальца на три. Жаль машину. Нам такая была б не лишняя. Хотя бы продать, и общие затраты окупить.
Таня, Дюля, сказал в гарнитуру, Наблюдение в обе стороны.
Хорошо, откликнулась Бисянка, Я в сторону Баз, Дюля вперед. Отбой.
Инга.
Здесь я, милый, протрещало в ухе.
Ты как сама? позаботился о милой.
В норме, ответила устало.
Тогда осмотрись в автобусе, девчат всех осмотри на предмет невыясненных ранений и психоза. Кто будет кликушествовать сразу бей наотмашь по морде. Помогает. Это ещё... Галю, Анфису и Наташу ко мне пошли, а малолеток у себя придержи, нечего им на это смотреть. Да... Ещё... Пусть возьмут с собой парутройку кусков брезента или плёнки. И веревку тоже не забудут. Отбой.
Ясно, милый. Передам. Отбой.
Пока оглядывался, подошли Галя с Анфисой. Анфиса без оружия.
Где автомат? строго спросил с неё.
В автобусе, ответила, наивно строя глазки.
Я приказал ей вернуться, взять оружие, и, только потом, идти со мной осматривать вражеский транспорт и собирать трофеи. И Наташе то же самое передать.
Антоненкова только возмутилась.
Мне эту тяжесть, потрясла она пулемётом, Так и таскать?
Не такая это и тяжесть. Вон затрофеим ту дуру, показал я рукой на пулемет в джипчике, который торчал квадратным стволом в небо, Тогда узнаешь, что такое тяжесть.
Спасибо, утешил, язвит в ответ пулемётчица.
Расстелив недалеко от вражеского транспорта пленку, я стал подбирать оружие бывших врагов, уже мертвых, а мертвые, как известно, не потеют. И ничего из вещного мира им уже не нужно. Не язычники, чай, чтобы с собой в могилу всё подряд тащить.
Вернувшихся с оружием девочек поставил сортировать хабар по кучкам, для последующей упаковки. Обдирать жмуров я их не пустил, после того, как Галина, увидев вблизи окровавленные трупы, резко, до спазмов в желудке, проблевалась на капот "виллиса".
А вот Анфиса с Наташей, на удивление, смотрели на трупы вполне равнодушно. По крайней мере, так выглядело внешне.
Я же подбадривал себя старой восточной поговоркой, что труп врага всегда хорошо пахнет, хотя тяжелый запах венозной крови, говна и мочи неоднократно тянул организм на рвотные позывы.
Пришлось Галю посылать проветриться, а, заодно, из автобуса штуки четыре свободных оружейных сумок принести.
Переговорщик липовый, рыжее лицо кавказкой национальности, лежал там же, где в последний раз стоял, уперев в небо удивленные широко раскрытые голубые глаза, как бы всё ещё не веря, что расстался со своей никчемной жизнью. Посередине его лба зияла аккуратная сантиметровая дырочка с капелькой крови. Я этому очень удивился, так как точно помню, что стрелял ему в грудь, чтобы не промазать из неудобного положения. Хотя... Давно известно, что пуля дура. Но вот девчонки этим явно впечатлятся.
В правой руке у него так и остался зажатым бебут с серебряной чеканной рукояткой. В левом кулаке короткий тычковый ножик торчал между пальцев. Я раньше этого у него живого, и не заметил.
Его вышитая бисером шапочка, напоминавшая еврейскую кипупереросток, валялась рядом с тем, что осталось от его головы, забрызганная белыми сгустками, пополам с кровью.
Разгрузки на нем не было. Ровно, как и автомата. А... Вспомнил... Он же их в машине оставил.
На ремне три запасных магазина в нейлоновых почах. Простых, однорядных, на семь патронов 45го калибра. Значит гдето ещё лежит его крутой пестик.
Тут всё. Перевернем жмура.
Фу, бля, затылка у него уже нет вовсе. Почти. Сплошная дыра. Не будем смотреть на эти серые сгустки того, что раньше вроде бы было мозгом. Хотя, судя потому, как он повелся и подставился, он им и при жизни не пользовался активно. Спинного хватало.
Рядом неожиданно для меня резко проблевалась, подошедшая за хабаром, Наташа, хотя до того взирала на поверженных врагов равнодушно. Послал её умыться в ручье. Мало мне запаха вражьего говна, так ещё блевотину родную нюхай.
На спине Вахи, была зацепленная за брючный ремень мобильная рация "Фалькон" в чехле. От фирмы "Харрис".
Здоровая дура.
Зелёная.
Армейская.
Дорогая.
Меня на такие в ПортоФранко чуть не развели.
Рядом на поясе висели ножны от кинжала, черной лакированной кожи, отделанные серебром с тонкой чеканкой и чернью. Ручная работа. Странно, такие длинные кинжалы кавказцы обычно на жопе не носят. Или он специально перевесил так кинжал, чтобы я не обратил на него внимания? Хотел, зараза, выждав момент, меня же им же и прирезать на стрелке, собака? Остается теперь только гадать, что у него там, на уме, было. Пораскинул мозгами абрек, хрен соберёшь.