Путанабус. Трилогия
Шрифт:
Бисянка спросила:
– А не гуманнее его было бы просто убить?
– Тут такое дело… – протянула Вероника. – К смертной казни его никто не приговаривал. Суда в городе нет. Главы синдикатов такой приказ не отдавали, а наказать надо. Даже с той целью, чтоб другим неповадно было. Город живет с развлечений, которые предоставляет приезжим. Как ЛасВегас или Рино в староземельной Америке до расцвета «индейских казино» или как Монако в Европе. Поэтому тут практически нет уличной преступности и мелких мошенников. За этим очень строго следят мошенники крупные – синдикаты мафии, которым принадлежит практически все в этом городе. Каждый в своем районе города сам наводит порядок. Так что приезжих тут облизывают и пылинки сдувают – они же в городе деньги оставляют. Большие деньги. А уличные хулиганы и мелкие мошенники могут отпугнуть от города клиентуру.
– Как все у вас лицемерно, – заключила Бисянка.
– Запад весь стоит на лицемерии, – спокойно ответил я за Охеду. – Особенно протестантский.
Перед нашей колонной линчеватели расступились и, отойдя к своим автомобилям, что стояли запаркованными на обеих обочинах дороги, пропустили нас.
Что меня удивило до глубины души, так это то, что ни перед мостом, ни за ним не было никакой охраны вообще. Не то чтобы блокпоста, даже символического шлагбаума не было. И айдишки никто не регистрировал. Таких городов я здесь еще не видел.
На наше удивление таким явлением Вероника пояснила:
– Здесь нет нужды в войсках или наемниках. Город охраняет его репутация.
– А кроме репутации? – поинтересовалась Анфиса Иванова.
– Его необходимость для Новой Земли.
– Необходимость? – выдохнули девчата хором.
– Да, необходимость, – подтвердила Охеда. – В первую очередь для всех, кто хоть какимлибо образом связан с криминалом. Продать краденое, сбыть бандитские трофеи, продать и закупить наркотики, набрать проституток в бордель и продать рабынь – все происходит здесь. Вовторых, уничтожь этот город – и практически все преступники Новой Земли растекутся по ее городам и уже там заново отстроят все криминальные связи, которые естественным образом образуются в НьюРино. И всем это встанет намного дороже, чем пока они кучкуются здесь. Сюда можно привезти рабов на продажу, но никого из свободных нельзя сделать рабом в пределах города. Все же основной заработок тут не рабы, а развлечения.
Мы въехали в город. По бокам были серые двухэтажные дома, скорее чтото промышленное, нежели жилое. Дорога без покрытия. По краям узкие деревянные тротуары на лагах, как временные обходы вокруг строек в Москве. Разве что без крыш.
Оставив нас вкуривать озвученную информацию, Вероника наклонилась к водителю и спросила:
– Где ипподром, знаешь?
Тот утвердительно ответил.
– Вот и кати пока к нему, – дала она указание.
Потом повернулась ко мне.
– Как тебе НьюРино?
Я подумал и выдал ей цитату из Вийона:
– Не думала об этом месте с такой стороны, – почесала Вероника свой нос и както странно посмотрела на меня.
Новая Земля. Автономная территория Невада и Аризона.
Город НьюРино.
22 год, 16 число 6 месяца, четверг, 12:00.
До ипподрома пришлось покрутиться по узким улочкам – двум машинам толькотолько разъехаться. Даже свой госпиталь Вероника показала мне издали, мелькнувшим в просвете между домами. Зато сам ипподром впечатлил. Фасад его был грандиознее даже, чем сталинское великолепие в Москве на Беговой улице. Над дюжиной проходов красовалось мозаичное панно в духе Самокиша. Три качалки рысаков в стремительном беге наперегонки. Перед ипподромом была немаленькая площадь с ухоженным сквером. Пешеходная зона. Афишные тумбы. Скамейки. Питьевые фонтанчики. И кучки игроков около уличных букмекеров, которые тут же принимали ставки «по маленькой», дробя минимальную ставку ипподрома еще на десяток долей, таким образом распределяя риски.
А вообще дома в НьюРино были очень разнообразны по архитектуре, хотя преобладали деревянные постройки, оштукатуренные по фасаду под краску, как в дореволюционной Москве или Петербурге, где такой стиль родился после петровского запрета на деревянное строительство в столице. Типа, мы – каменные.
Ларчик, как всегда, открывался просто. Камень добывать можно, хватало на это и сил и средств, но – далеко. Автомобильное транспортное плечо проигрывало в рентабельности Мормонской реке, по которой плотами сплавляли древесину в город из верховий. В сочетании с большими яркими деревянными вывесками все вокруг напоминало города американского Дикого Запада в голливудском исполнении. Немощеные улицы и приподнятые над ними деревянные тротуарыгульбища только добавляли ощущений. Город как город. Ничто не указывало на его бандитскую ипостась.
А вот заборы часто были каменными. Просто крепостные стены, изза которых видны были только крыши, как в мусульманских аулах южного Азербайджана.
Публики было много, и она толпами шастала во все стороны, презирая какиелибо правила дорожного движения, поэтому скорость нашей колонны существенно замедлилась. Особенно после того, как между нами и пешеходами стали вклиниваться моторикши, ведомые типичными сикхами в характерных черных тюрбанах с тряпичными «кукишами» надо лбом.
Наконец, пропетляв по указаниям де Охеды на задах ипподрома, наша колонна остановилась у крашенных суриком металлических ворот в высоком бетонном заборе. Перед воротами лениво слонялись четверо мордоворотов в полувоенном прикиде с автоматическими винтовками на плече.
Не снимая с плеч винтовок, они уставились на нас сквозь солнцезащитные очки.
– Чтото слабенькая охрана, – съязвил я как бы в пространство.
– Она и не должна быть сильной, – спокойно ответила Вероника, вставая с сиденья. – Это знак «к нам не лезь». Местная традиция. Они все равно не заменят ни камер слежения, ни тревожной группы караула.
Водитель открыл дверь, и Охеда грациозно вышла на улицу, сразу вступив в оживленное общение со скучающими на посту охранниками.
Один из них тут же скрылся в воротной калитке. И через пару минут ворота стали открываться внутрь двора.
Вероника, встав в проеме, приветливо замахала рукой в приглашающем жесте.
Я мысленно перекрестился и сказал водителю:
– Давай помалу туда, куда врачиха показывает.
И на всякий случай снял «ругер» с предохранителя.
Автобус первым въехал в ворота. За ним броневик, «лапландер» и оба «хамви». И почти сразу остановились на большой гравийной площадке, используемой как автостоянка. Судя по обилию аляповатых машин с претензией на шик, причем шик такой – новорусский, но оказалось, что он просто сутенерский, если смотреть позападному. Окрас яркий металлик, хром везде, где только может быть: на дугах с «люстрами» дополнительных фар, кенгурятниках, колесных дисках и даже подножках. Салоны в коже, дорогом дереве и полированном алюминии. «Рэнглеры», «сабербены», «додж», «линкольннавигатор» и пяток «хаммеров» третьей модели, которые только выглядят как военные «хамви» в парадной форме одной из банановых республик, а на самом деле это тривиальный «шевиблейзер», который в родном кузове стоит в десять раз дешевле. «Рэнглеры» еще и аэрографией размалеваны довольно безвкусно. Вот нас всех и поставили рядом со всем этим великолепием. Таких скромненьких. Камуфляжных.
Все моментально высыпали на улицу размять мышцы. Но – молодца, все с оружием в руках. И настороженные. Все же место, куда мы прибыли, имеет очень плохую в наших глазах репутацию.
Новая Земля. Автономная территория Невада и Аризона.
Город НьюРино.
22 год, 16 число 6 месяца, четверг, 12:20.
– Вы все не так поняли! – воскликнула Вероника порусски.
– Всё мы правильно поняли, – ответил ей поанглийски лэрд Тристан. – Эти девушки – под моей зашитой. И пока я живой, с них волос не упадет. А чтобы меня убить, со мной воевать надо!