Путанабус. Трилогия
Шрифт:
Он не понимал русского, но интуитивно догадался, о чем кричит эта смазливая баба. И уже понял, что его хотят разлучить с Антоненковой, и от этого медленно зверел, наливая лицо краской.
– Опустите оружие, – Охеда перешла на английский и убавила тон, – вам никто не причинит тут зла.
В эту минуту я возненавидел эту красивую докторицу. Надо же, сука какая… Заманила все же в ловушку. А Бригитта Ширмер предупреждала меня о возможности такого сценария. Опять попался, как лох педальный.
– Русские не сдаются! – крикнул я на английском, чтобы поняли все. – Лучше смерть, чем рабство! Свобода или смерть!
– Свобода или смерть! – громким криком поддержал меня гарем в общем порыве.
Даже птички какието с возмущенным граем поднялись над крышами. Девчата уже всех видимых окрестных мафиози держали на прицеле, укрывшись за своими и чужими автомобилями, и я уже понимал, что наступает наш «последний и решительный бой». Жалел только о том, что в руках у меня «ругер», а не МГ2 с полной лентой.
В наступившей тишине стало слышно, как жужжат и щелкают какието насекомые.
Охранники с винтовками остались за воротами. Те, кто находился во дворе, кажется, были безоружными. Возможно, пистолеты у них были, но я не видел. Только у Охеды в руках был карабин М4. Но она его на нас не направляла.
– Не стрелять! – крикнул я порусски и поанглийски.
Все же лучше разойтись без крови. Больше всего я боялся, что начнут палить мои девчата: во все, что видят. Все же кирасиры были более опытны, с тренированной выдержкой.
Патовая ситуация.
Пока патовая.
Скоро налетит от караулки тревожная группа с пулеметами и – пипец котенку, гадить не будет.
А началось все с того, что пришел какойто худой крендель среднего возраста со специфической внешностью латинского бандита: бородка эспаньолкой, прическа зализана, на затылке хвост. В пестрой гавайке, навыпуск. Мокасины из змеиной кожи и золотая «голда» на шее грамм на пятьсот. В ухе серьга с крупным бриллиантом. На руках золотые часы, точно такие же, какие мы с бандосов снимали после засады.
Он породственному, без секса, поцеловался с Вероникой, потрындел с ней пару минут вполголоса, а потом громко заявил нам на английском:
– «Звезды Зорана» – наши почетные гости. А сейчас упакуйте оружие, оставьте его в машинах и следуйте за мной на заселение.
Мне даже команды на «алярм» подавать не пришлось.
Не допустила до боестолкновения только Охеда своей самоотверженностью. Увидев, что мы серьезно готовы открыть огонь по всему, что вокруг шевелится, она медленно положила свой автомат на гравий под ногами. Потом, двумя пальчиками, вынула из кобуры «вальтер» и так же медленно положила его на землю. Затем выпрямилась и спокойно чтото сказала худому «лос бандидос».
Тот тут же развернулся и ушел, не обращая внимания на нацеленные на него стволы.
А Вероника сказала нам поанглийски:
– Не стреляйте. Видимо, произошло какоето недоразумение. Пабло сейчас пригласит сюда «эль хефе», который тут самый главный. И думаю, что все непонятные вопросы будут к общему удовлетворению решены.
«Пабло – это худой», – догадался я.
– Ждем, – ответил я ей за всех. – Но в случае подставы ты – первая жертва.
И демонстративно взял ее на прицел.
Тем временем Антоненкова змеей просочилась в броневик, и башня бронемашины тут же довернула свою автоматическую пушку на Охеду.
Кирасиры, воспользовавшись паузой, также заняли штатные места у крупнокалиберных пулеметов на машинах.
Время тянулась удушающее медленно. Это для меня, а каково докторице стоять под прицелом?
Минут через десять на площади появился Пабло в сопровождении еще одного человека средних лет, совсем не похожего на бандита. Внешне не похожего. Лет сорока, среднего роста, черноволосый, коротко стриженный и скромно одетый, внешне непривлекательный, он больше походил на военного в отпуске, чем на «крестного отца» мафии.
Мужчины подошли к Веронике и о чемто ее спросили. Она ответила. Старший кивнул, соглашаясь.
Охеда, переступив через свое оружие, сделала два шага вперед.
Мужчины также на два шага от него отошли в сторону.
Вероника глубоко вздохнула, аж ее и так красивая грудь приподнялась, очень сексуально обтянувшись майкой. Потом сказала, показав рукой на пришедшего:
– Это Родриго Лопес. «Эль хефе» всего, что вы видите вокруг. Его слово тут последнее и имеет силу приказа. Я предлагаю Волынскому выйти с ним на личные переговоры, а я сама отдаюсь в ваши руки как заложница. Важная заложница, так как я его племянница.
И, показав, что руки ее свободны, она, слегка разведя их в стороны, медленно пошла прямо на меня. И шла так до тех пор, пока ствол моего карабина не уперся в ложбинку между ее грудей.
– Хорхе, я понимаю, чего ты боишься, но ты можешь взять с собой на переговоры любое оружие. – Вероника смотрела мне прямо в глаза. – Дон Родриго безоружен. Никаких лишних охранников вокруг нет. И не будет. Если тебя не устроят наши условия, вы вольны уехать от нас в любой момент. На вашу свободу никто не покушался. Вам показалось.
Все это время ствол моего карабина упирался ей в грудь, а мой палец лежал на спусковом крючке.
– Хорошо, – сказал, – я пойду с ним переговорю.
Закинул карабин на плечо, проверил, как вынимается из кобуры ГШ18.
Взглянул в лицо Вероники и сказал:
– А ты не только красавица.
И медленно, не делая резких движений, пошел к стоящим на площади мужчинам.
– Здравствуйте, я Георгий Волынский, опекун этих дам, а остальные – их охрана, предоставленная валлийским принцем.